Кадын
Шрифт:
Потом накормила нас жирной похлебкой и без отдыха по круче гоняла. Ни сесть, ни вздохнуть, ни у огня погреться не могли мы. Камка все новые задания нам выдумывала. А когда не могли мы уже ни поднять себя на руках, ни присесть, разрешила играть и сама взяла мяч, и мы бегали от нее, как полоумные.
К полудню я думала, что не дожить мне до вечера. Тогда начала Камка нас учить танцевать, мы повторять должны были за ней. Бешеным, неистовым был ее танец. Как дух ярости, по кругу она носилась: то к земле припав, кружилась, то, оттолкнувшись, вверх взлетала, вокруг себя крутилась и земли не касалась.
— Так двигаться надо! — захохотала она звонко. — А вы медлительней волов!
— Ты не сама! — с обидой крикнула ей Очи. — Духи тебя носили. Мы видели их!
— А, видели, видели! — по-детски закричала она и принялась высоко прыгать на месте.
— У нас сил нет, чтоб за тобой успевать, — сказала Ак-Дирьи. — Ты бы нам объяснила, мы не понимаем, как это делать.
— И вы можете так. Оньго свои попросите! — отвечала она и снова с хохотом сорвалась с места, продолжив свой бешеный танец.
Мы в недоумении переглянулись. Оньго-камень все в мешочках на поясе носили, тут же достали, но, что делать с ним, не знали. Очи тогда сказала, нарочито серьезно и громко:
— Помоги мне, мой оньго, двигаться без устали!
И принялась плясать. Все быстрее, быстрее пыталась крутиться, но запнулась и в снег полетела — слишком устала она. Ни один дух к ней не явился.
— Камень сам не поможет, — догадалась я. — Но, может, он чем-то духов привлекает?
Камка была в тот момент на другом конце кручи, слышался оттуда ее хохот. Уже не для нас плясала, саму себя потешала.
— Если может оньго чем-то духов привлечь, то пусть приходят и это берут, а мне помогают, — сказала Очи, вытянув руку с камнем вперед.
И случилось жуткое: потемнело небо, возник ниоткуда вихрь и скрыл Очи. Мы и двинуться не успели, как метнулась Камка через всю кручу в самое сердце вихря. Раздался жуткий крик — будто и не человек, не Камка кричала, а сама гора содрогнулась в гневе и завыла. И все тут же стихло.
Мы лежали, оглушенные, заваленные снегом. Там, где стояла недавно Очи, снег был снят до самой земли, вывороченные лежали черные комья; прелые иглы лиственниц, мшистые камни были разбросаны кругом. Очи же поодаль лежала, над ней Камка склонилась и хлестала ее по щекам.
— Где оньго? — спросила.
Очи протянула руку и разжала пальцы — камень по-прежнему был у нее. Камка кивнула.
— Крепко держишь, жить будешь. Пойдемте теперь за мной.
И двинулась в пещеру. Мы помогли Очишке подняться и потащились следом.
В пещере велела нам Камка отдыхать, развела огонь, заварила тр'aвы на молоке. Я куталась в шкуру, слушая, как бухает в груди сердце. Когда же успокоились мы, напоила нас Камка густым, вкусным отваром, потом посадила всех ближе и начала разговор.
Говорила она о духах, о тех бестелесных тварях, что вокруг нас.
— Люди их стали бояться, — говорила Камка, — люди думать стали, что бестелесные твари сильней их, могущественней. Это ошибка. Лишь человек, в теле живущий, имеет такие силы, что тонким
Так говорила она нам, и вот выплывали из стен пещеры на волнах странного света — не огненного, не солнечного, а водянистого — мелкие, сверкающие, как роса на заре, духи — легкие ээ-тай. Как бабочки, летали они, нас окружая, и весело, смешливо становилось от вида их. Грезилось мне — или же правда, — что оставляли они, словно пыльцу, следы света на лице и одежде. Я протягивала им руки и чувствовала кожей словно молодой хвои легкие уколы. А голос Камки звучал:
— Эти духи живут в светлых мирах. Как бабочкам, немного им надо, чтоб жить. Их зовя, вы отдаете немного. С ними устали знать не будете в ваших занятиях или битвах. Стрелу помогут без промаха в цель послать. Все, что я сегодня делала, сами совершить сможете с ними легко.
Словно бы ветер подул, и улетели все бабочки, а вместо них вышли из тумана смутные, странные звери, каких на посвящении возле дев видела я: волки, кошки, медведи, птицы…
— Вокруг нас, стоит лишь протянуть руку, в средних мирах обитают ээ-тоги. Тяжелее они, и больше им надо сил отдать, но и больше умеют: найдут человека или скотину в тайге, выследят врага и помогут в бою. Чаще других будете звать вы их. Но помните только: себя они не забудут, доверитесь слишком — так же опасны станут, как и алчные духи.
Виденье пропало, и стала вдруг тьма, словно потух вмиг костер и беззвездная ночь объяла кручу. И тяжело, и душно было мне в этой тьме, будто в мешок меня положили, но голос Камки был по-прежнему спокоен и тверд:
— Алчные духи — ээ-борзы, нижних миров обитатели. Это страшные твари: малого не берут, жизнь или кровь надо им обещать, чтобы верными были. Их только в бою призывают Луноликой матери девы, они смерть приносят врагам. Но у хозяина жизнь отнимут, если забудется он. С ними пока не будете иметь дело, сил вам еще не достало.
— А можно ли к духам, в миры их попасть? — прорезался сквозь плотную тьму звонкий Очишкин голос. — И где вход? Или надо землю рыть, на дерево забираться, чтобы попасть к ним?
Камка захохотала и сказала:
— Шеш, рано вам думать о том. Низа и верха нет у миров, все здесь они, рядом. Только об этом вам знать рано, все в свое время придет.
О других духах она заговорила, о наших братьях, ээ Торзы, гор, рек, ветров хозяевах.
— То не духи совсем, на других они не похожи, миров своих не имеют, но здесь же, рядом живут, как братья нам, только старше и могуче они человека. Огромны они, но бестелесны так же, как духи, являться могут лишь образами в наших виденьях, потому и зовут их ээ. Ветра они создают, рекам движенье дают, горы шевелят, озера из недр поднимают. К ним всегда наш люд обращался, в сказаниях слышать вы можете то: или чтобы узнать, куда путь держать, со станов снимаясь, или чтоб разрешили остаться в месте, что полюбилось нам.