Каган Русов
Шрифт:
– И как долго продлится мой плен? – нахмурился Святослав.
– Не все зависит от князя, - развел руками Константин. – Ганы будут требовать за тебя выкуп. И выкуп этот будет немалым.
– Хочешь сказать, что я не в силах буду его заплатить?
– Я думаю, Святослав, что тебя не ждут в Киеве, - вздохнул магистр. – Впрочем, ты об этом, наверное, уже сам догадался. Боюсь, что угры выкупа не дождутся. Конечно, убивать они тебя не будут, но ты ведь можешь и сам умереть, от болезни или от яда.
– Уж не ты ли его подсыплешь, ромей? – усмехнулся Святослав.
– Неудачная шутка, княжич, - поморщился Константин. – Ты мне нужен живым.
– Зачем?
– Должен же кто-то сдерживать порывы моего хорошего знакомого, каган-бека Иосифа, - ласково улыбнулся княжичу магистр Константин.
– Хазары собираются воевать
– Иосиф очень скоро двинет свои рати на Дон и в верховья Волги, - охотно пояснил Константин. – Рахдонитам нужна прямая дорога к южным берегам Варяжского моря. В этих устремлениях их поддержит король Оттон.
– Ну а князь Олегаст кому помешал? – спросил Святослав.
– Всем, - засмеялся Константин. – Сильные соседи не нужны никому.
– Так вы, ромеи, боитесь, что Хазария станет слишком сильной, - догадался Святослав.
– Ты угадал, княжич. Нам не нужна ни сильная Хазария, ни сильная Русь. У империи хватает забот с арабами.
– Ты откровенен, магистр, - удивился Святослав.
– Рано или поздно, ты сам бы обо всем догадался, княжич, - пожал плечами Константин. – Ты можешь рассчитывать на помощь Византии пока слаб, но как только ты станешь сильным, мы станем помогать твоим врагам.
– Иными словами: не разгромив Хазарии и Византии, я не смогу объединить славянские земли? – пристально глянул на магистра Святослав.
Константин засмеялся:
– Ты способный ученик, княжич, и в данном случае рассудил верно. Боюсь только, что твоя мечта о славянском единстве так и останется мечтою. Никто ведь не пришел на помощь Олегасту – ни король чехов Болеслав, ни князь долечан Тугомир, ни каган ругов Селибур. А о киевской помощи ты все знаешь не хуже меня. Фрелав пообещал Олегасту, что приведет свою рать к Велеграду точно в срок, иначе моравский князь не вышел бы за стены. Но киевская рать так и не подошла, и Олегаст был разбит в пух и прах. Мой тебе совет, княжич, - не доверяй никому и никогда, даже близким родственникам и друзьям.
– И тебе в том числе? – прищурился Святослав.
– Разумеется, - пожал плечами Константин. – Но я ведь не скрываю от тебя, что отстаиваю интересы Византии. Сегодня империи выгодно, чтобы ты вернулся как можно скорее на Русь.
– Так ты готов выкупить меня у ганов?
– Разумеется нет, - засмеялся Константин. – Я человек прижимистый. Зато я могу сосватать для тебя дочь угорского князя. А Вер-Булчу, конечно, не станет держать в заложниках собственного зятя.
– Какую еще дочь? – насторожился Святослав.
– Предиславу, - пояснил Константин. – Огонь девка. Потом всю жизнь меня благодарить будешь.
Теперь уже засмеялся Святослав, немало удивив этим магистра. А княжич, обернувшись к смурному мечнику, стоявшему поодаль, сказал:
– Я же тебе говорил, Сколот, что это девушка. У меня глаз наметанный.
– Выходит, она тебе поглянулась, - сделал правильный вывод из слов Святослава магистр. – Впрочем, это не удивительно. Предислава девушка родовитая, красивая и разумная. Не говоря уже о том, что в лице ее отца ты получаешь сильного союзника. Вер-Булчу всегда поддержит своего зятя, если в этом возникнет необходимость.
– Магистр прав, - негромко произнес Сколот. – Этот союз выгоден для тебя, княжич.
Все ближние мечники, собравшиеся в шатре дружно поддержали Сколота. Этот брак сразу же поднимал Святослава в глазах князей и бояр всей Руси. Да и в Киеве никто теперь не осмелится пренебречь интересами княжича и его верной дружины.
– Согласен, - решительно махнул рукой Святослав. – Скажи князю Вер-Булчу, что приданное меня не интересует. Но если он даст за дочерью две тысячи конных мечников, то я не откажусь. И обязуюсь содержать их не хуже, чем своих гридей.
Глава седьмая
Князь Новгородский
Возвращение Святослава в Киев из моравского похода застало врасплох многих его недоброжелателей, а в первую голову патрикия Аристарха. Мало того, что княжич привел с собой пеших ратников, которых многие в Киеве уже похоронили, так он еще успел жениться за время похода, выбрав себе жену без материнского благословения. Единственным светлым пятном во всей этой мутной истории для Аристарха было возвращение целым и невредимым младшего сына Алексея. А патрикий уже не чаял его увидеть и обругал последними словами воеводу Фрелава, который не сумел удержать молодого боярина под своей рукой. Впрочем, Фрелава поносили многие, включая великую княгиню Ольгу. Хотя, положа руку на сердце, следовало признать, что действовал он в точном соответствиями с теми пожеланиями, которыми снабдили его боярин Аристарх и воевода Свенельд. На это Фрелав и упирал, оправдываясь за потерянных пехотинцев. В конце концов, конную рать он сохранил, и это при сложившихся трагических обстоятельствах было огромным достижением. А что до княжича и молодых бояр, то во всем виноваты они сами. Слушали бы воеводу, так остались бы живы, на радость матерям. Несчастный Аристарх выслушал от жены Фетиньи столько упреков, что его собственная ругань, выплеснутая на голову опального воеводы, на этом фоне смотрелась почти как похвала. Немало горьких слов ему высказала и княгиня Ольга, которая по вечной бабьей привычке винила в случившемся всех, кроме самой себя. К счастью, для Аристарха, а в особенности для Фрелава по Киеву пронесся слух, что Святослав и молодые бояре не пали в битве, а оказались в плену у угров. Моравские купцы, немедленно доставленные с торга в княжеский терем, клялись и божились, что собственными глазами видели княжича и бояр в стане угорского вождя Вер-Булчу. Причем достаточно верно описывали внешность Святослава и его ближников. Княгиня Ольга уже повелела готовить выкуп, но патрикий Аристарх посоветовал ей не торопиться и дождаться угорских послов, которые, надо полагать, заломят за ее сына немалую цену. Слухи о грядущем выкупе немедленно поползли по торгу, и многие киевляне стали почесывать затылки, ругая при этом неудачливого княжича, который вечно попадает в переделки, вводя в разор ни в чем не повинных людей. Патрикий Аристарх знал, кто приделал ноги этим слухам, но распространению наветов на Святослава отнюдь не препятствовал. В конце концов, все получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Конечно, княжича из плена выкупят, конечно за него заплатят такую цену, которую и подобает заплатить за сына великого князя Ингера и великой княгини Ольги, но славы это Святославу не прибавит да и любви народа тоже. Увы, выкуп не понадобился. Чем уж так очаровал киевский княжич Вер-Булчу, сказать было пока трудно, но угорский князь отпустил его без всякого выкупа, да еще и выдал за него свою единственную дочь. А в качестве приданного Святослав получил за ней две тысячи угорских мечников, которые горделиво проехали по киевским улицам, кося блудливыми глазами на женок и девок. Падение княжича Святослава в глазах народа не состоялось, это патрикий Аристарх вынужден был с прискорбием признать. А возвратившиеся из дальнего похода киевские ратники на все лады ругали воеводу Фрелава, обрекшего их на смерть и до небес восхваляли Святослава, сумевшего извернуться в безнадежной ситуации и спасшего не только свою жизнь, но и жизнь очень многих людей.
Ольга, довольная благополучным возвращением сына, все-таки не преминула в присутствии ближников упрекнуть Святослава в том, что женился он без ее благословения.
– Зато сватом у меня был близкий родович, - усмехнулся в ответ княжич.
– Какой еще родович? – нахмурилась Ольга.
– Твой двоюродный брат, ромейский магистр Константин.
От неожиданности патрикий Аристарх так и застыл с открытым ртом. Вот ведь угодил старший сын любимому отцу. Теперь и княгиня Ольга, а в особенности воеводы Свенельд и Фрелав наверняка заподозрят Аристарха в двоедушии. Выходит, не за киевский интерес он душой болел, а за царьградский. И помог таки ромеям спихнуть с моравского стола князя Олегаста. А то, что за уграми Вер-Булчу стояли византийские интриганы теперь уже никто не сомневался. Аристарху бы следовало расспросить Алексея о подробностях удивительного брака княжича Святослава, а он от слов младшего сына отмахнулся, посчитав того неразумным отроком.
– Что свершилось, то свершилось, - вздохнула княгиня Ольга. – Даю я тебе свое благословение на этот брак, Святослав и пусть ваши с княжной Предиславой дети будут удатны и счастливы.
Угорская княжна зарделась под взглядами бояр и вцепилась в руку мужа. А патрикий Аристарх пришел к выводу, что Ольга браком сына, пожалуй, довольна. Предислава, надо отдать ей должное, и красотой взяла, и родовитостью. По всем статьям этот брак был равным, а следовательно винить княжича было не в чем.
– Поедешь наместником в Новгород, Святослав, - продолжала Ольга. – Хоть и молод ты, но умом не скорбен. А в помощники и дядьки дам я тебе воеводу Фрелава.