Каин и Авель
Шрифт:
Нахлынувшая трезвость в мгновение ока пробудила все спавшие по сию минуту страхи, мозг стал кристально ясно анализировать сложившуюся ситуацию.
Та-а-ак... трое и собака. Это не учитель математики! И не профессор — профессора так не пьют! Они вели его! Это ОХРАНКА! Знают про динамит. И следят за его реакцией. У них все готово для ареста, за углом стоят городовые, сейчас выскочат. Надо опередить. Господи, ну почему он не взял с собой револьвер? Можно было бы погибнуть по-геройски! А так будут пытать, он не выдержит и все расскажет! Позор. Револьвер?! Нужен револьвер! Гостиница совсем рядом, за углом! Как же он не
Путиловский улыбнулся шутке Берга и чиркнул спичкой. Результат получился весьма неожиданным: молодой человек подскочил на месте, а затем, словно сорвавшись с цепи, побежал, скользя калошами на уезженном снегу, не оглядываясь и крепко держа в руке бобровую шапку. Дуся, натянув поводок в струнку, захрипела вслед убежавшему, и Берг заскользил на том же снегу, еле удерживая собаку весом всего тела.
Путиловский от удивления забыл прикурить, и огонек спички уже подобрался к его пальцам.
— Что это с ним?
— Павел Нестерович, это динамитчик! — Берг с трудом оседлал Дусю и держал ее между ног.
— Черт! — Огонек добрался до путиловского пальца и обжег. — Вы с ума сошли.
— Клянусь, динамитчик! Давайте проверим, Павел Нестерович. Дуся не ошибается!
— Держи динамитчика! — весело закричал вслед молодому человеку Франк, отчего тот подпрыгнул на бегу и стал петлять, как заяц, уворачивающийся от собак.
— Уйдет же, Павел Нестерович! — взмолился Берг, а молодой человек в ту же секунду скрылся за поворотом.
— Вдруг действительно? — сказал себе вслух Путиловский и рванул к углу. — Бежим!
Дуся все поняла без команды и сразу взяла такой резвый аллюр, что Берг мгновенно поимел фору саженей три, а то и поболе.
— Я с вами! Я с вами! Это японский шпион! Ура-а! — и грузный Франк заскакал за ними козликом, радуясь новым героическим приключениям.
Завернувши за угол, они успели заметить, что «динамитчик» влетел в подъезд гостиницы средней руки «Северная».
— Уйдет через черный ход, — на ходу крикнул Путиловский.
— Ни черта! — прокричал в ответ Берг. — От Дуси не уйдешь!
Дуся, понимая серьезность погони, берегла силы и неслась молча. Франк сил уже не берег, потому что их у него не осталось вовсе, — тот малый запас, что был, утратился безвозвратно на первых десяти саженях бега.
Покотилов вбежал в вестибюль, проскочил мимо портье, чему тот нимало не удивился: бывало, господа и не так рвали по лестнице, только бы успеть в ванную комнату — перепили-с! Тем более амбре за бегущим тянулось вельми густое и осязаемое. Но не прошло и пяти секунд, как вслед за перепившим длинной вереницей последовали собаки, владельцы собак, какие-то делового вида офицеры в штатском. Венчал же всю эту фантасмагорическую процессию высоченный господин изрядной комплекции.
В голове у портье за несколько мгновений сложилась удивительная картина: у постояльца наверняка развилась белая горячка, чего и следовало ожидать со дня на день, судя по количеству спиртного, которое он поглощал. Далее
Душа портье наполнилась ожиданием скандала, начало ночи обещало быть весьма пикантным. Он бросил свое основное занятие — протирание стойки байковой тряпицей — и весь обратился в одно большое ухо, стараясь не пропустить ни грана звуков, доносившихся со второго этажа.
Вначале там было тихо-тихо, точно все виденное явилось галлюцинацией самого портье. Но потом раздался сухой треск, похожий на тот, когда приказчик-ярославец лихо отрывает от штуки ситца отмеренное количество товара. Невидимый лихой приказчик проделал этот фокус ровно четыре раза, затем раздался вопль, совершенно непонятный сквозь тяжелые перекрытия, но означавший единственное: приказ и действие!
«Черт!» — подумал портье, и это была последняя мысль в его голове. Далее были одни лишь эмоции, правда очень короткие, но весьма емкие. Непонятным образом наверху поселился великан, который лопнул. Кто его надул и отчего он лопнул, для портье осталось неизвестным, потому что серая площадь потолка внезапно пошла паутинообразными трещинами, вспухла и исчезла, превратившись в груду камней, летевших с невообразимой скоростью в голову застывшего любопытца. Первым же пластом вырост этот срезало напрочь, и оставшиеся камни стали бестолково терзать неподвижно стоявшее тело портье без головы. Руки сведенными предсмертной судорогой пальцами упорно цеплялись за латунные поручни стойки, пока их не переломало рухнувшими сверху дубовыми балками...
Когда Покотилов вбежал в гостиницу, вид знакомого и родного места успокоил его до такой степени, что он чуть было не свернул протоптанной дорожкой в буфет, где его ждала севрюжин-ка (он почувствовал, что проголодался, потому что после завтрака маковой росинки во рту не было, если не считать выпитого, а кто его считает?). Но разум пересилил чувства, и он сиганул вверх по лестнице, имея к тому времени фору в несколько корпусов по отношению к собаке. Завидев спасительную дверь, он бросился в нее и охолодел: забыл взять у портье ключ!! Бежать назад не было никакого резона. Покотилов с разбега вышиб хилый замок и ввалился внутрь, ликуя и ища глазами тумбочку, в которую он накануне спрятал револьвер. Тумбочка оказалась на месте.
Хрипя и задыхаясь от усталости, он сорвал крышку, нащупал сверток, и тут ему на спину бросилась проникшая за ним дьяволица во плоти — та самая мерзкая собака. Она проникла без спроса в чужое жилище и должна быть примерно наказана! Резким поворотом туловища он сбросил собаку с руки, и та, прежде считавшая преследование какой-то новой игрой, мгновенно вызверилась, оскалилась и теперь уже по-настоящему стала целиться в горло Покотилову. Оба застыли перед решающим прыжком: Покотилов — распутывая комок тряпки со спрятанным внутри револьвером, и собака — хлеща себя по бокам несуществующим хвостом. Как только он взвел револьвер, собака прыгнула.