Каинова печать
Шрифт:
Ал’Берит, ощущая долгожданное удовлетворение, подошёл ближе к сестре. Затем, обняв её, нежно поцеловал возле шеи и с признательностью произнёс:
— Рад, что ты со мной, моя дорогая.
Демонесса неторопливо развернулась в его объятиях. Лицо её показалось ему даже чужим, настолько неприятное выражение возникло на нём. Последняя из рода Ши’Алуэла скривилась от отвращения и со злостью, на которую способна только до предела разочарованная влюблённая, едва сдерживая себя, прошептала:
— Я обещала всегда защищать тебя. Но не смей называть меня своей, братик!
С этими
Ал’Берит стоял на обрубке горы и не мог разобраться в своих чувствах. Вроде вот оно — цель достигнута. Отчим низвергнут со своего престола, открывая ему дорогу к собственному будущему величию. И всё же по-прежнему не с кем разделить свой успех. У ног лежат куски плоти младшего брата. Где-то в доме вслед за мужем умирает мать. Город разрушается, погребаемый огнём, землетрясением и поднявшимся свирепым ветром. А создавшая всё это буйство стихий любовница и сестра оставила его, испытывая тоже самое презрение, что отныне ему суждено видеть в глазах прочих демонов.
Он был один.
…И, видимо, так и будет.
— Мы рады тебе, — синхронно произнесли монотонные голоса, отдающие металлическим скрежетом.
— А я вам нет, мрази ползучие.
— Мы освободили тебя, Йуллер.
— Ха! С чего бы вам быть уверенными в том, кто я, слизнячки?
Вопрос задала высокая, под три метра роста, представительница клана Кьёрелл с серой бугристой кожей, местами свисающей небольшими складками. Узкие губы на некрасивом лице были поджаты, придавая внешнему облику этой особы ещё более недовольный вид…
Собственно, а какое ещё могло быть настроение у веками закованного существа?
Рефаим была полностью обездвижена. И даже рот её находился в тисках, дабы она не смогла откусить себе язык. И, стоит сказать, последняя мера служила не для того, чтобы пленница не покинула этот мир, захлёбываясь кровью. О, нет. Клан Къёрелл обладал невероятными способностями к регенерации. Даже оторванная фаланга пальца могла служить исходным материалом для начала очередного существа, а множить свою узницу тюремщики не стремились.
— Мы уверены, так как все остальные Къёрелл вежливо приветствовали нас в ответ.
— Только не надейтесь, что и я начну вылизывать ваши задницы.
Шайрву довольно переглянулись своими полупрозрачными глазами и снова синхронно произнесли.
— Здесь чрезмерно сухо, чтобы вести длительные беседы. А потому узри память.
Один из троицы медленно подполз к Йуллер. Два хвоста, больше приспособленных для плавания, не давали ему возможности передвигаться быстрее. Остающийся за ним влажный след стремительно иссыхал.
Демонесса с ухмылкой дождалась, когда Шайрву обнимет её и, смачно плюнув ему в лицо, загоготала:
— Водица, как прощальный подарочек!
Издёвка вышла удачной. Для этих полудемонов жар Ада и правда был невыносим. Они родились тритонами — водяными тварями. Их родной стихией являлись океаны, а потому склизкая кожа стремительно теряла влагу. Однако на насмешку никто не отреагировал. Зеленоватые трёхпалые конечности в молчании коснулись висков Йуллер. Тело Шайрву тут же размякло, словно плавящийся зефир. Контуры его истирались, оставляя вместо тела подрагивающую желеобразную массу, заключающую внутрь себя демонессу, как в кокон. Сначала слой был плотным, но он стремительно истончался, пока и вовсе не исчез.
— Потерять полдюжины своих, чтобы спасти мои косточки? Аж прослезилась, — тут же ехидно рассмеялась пленница. Весь клан Шайрву теперь состоял из девяти членов.
— Восстановление потерь станет для нас тяжёлым бременем. Зато теперь ты уверена в наших помыслах.
Добраться до пленницы являлось для Шайрву невыполнимой задачей. Им пришлось привлекать опытных наёмников, чтобы справиться с гвардией Къёрелл, тайно держащих свою Кхалисси в заточении. И Йуллер уже знала, что мёртвые тела позарившихся на деньги демонов остались лежать возле её темницы. Это противоречило законам, но Шайрву не требовались свидетели. А потому своих уцелевших солдат они были вынуждены уничтожить самостоятельно. Так, как умели.
— Ну, а я вам, слизнячки, гарантии на свои мыслишки не собираюсь давать. Хотя, да, в дельце поучаствую. Стырить рефаима из-под носа моего чванливого папочки… Да, это мне нравится. Определённо!
Она лихо спрыгнула с подиума, но мышцы её ослабли после десятилетий покоя. Йуллер свалилась и зарычала от злости. Однако Шайрву не отреагировали злорадством. Они синхронно медленно повернулись к ней лицами и совместно произнесли:
— На этом пути можно привлечь высокопоставленного союзника, но нас Леккео Фламьёк слушать не станет.
— О, да вы никак хотите сказать, что ко мне этот мальчик прислушается? — приподняла Йуллер брови и, присев на край ступени, начала растирать конечности судорожными движениями.
— Мы считывали его материал в недавнем прошлом. Он тебя ненавидит, да. Но тебе он поверит.
— Леккео слабак.
— Он может совершать телепортацию в обход Паутины. Он в совершенстве чувствует любую энергию, даже самую ничтожную. И он поддержит идею возвращения Земли людям потому, что поймёт — в своих замыслах он не одинок. А не это ли и есть сила?
Входя в кабинет и попутно стараясь расстегнуть молнию куртки, которую опять заело на середине пути, Лея чувствовала себя отвратительно. Ей казалось, что она находится в комнате, где долгое время никто не открывал окна для проветривания. Дышать таким воздухом можно и порой его тяжесть даже не ощущается, покуда не выйдешь на улицу. А там, снаружи, когда ты делаешь первый вдох, приходит мгновенное понимание в каком затхлом месте ты до этого был. И сейчас Лея задыхалась. Она чувствовала, что на ней лежит вековая пыль. Ей не хватало свежести. Вся жизнь казалась каким-то замкнутым кругом без возможности изменить хоть что-то. И дело было уже не в том, что она всерьёз расстроилась из-за расставания с Альбертом. Нет, она пролила достаточно слёз о нём, чтобы воспоминания о черноволосом красавце заволокла дымка повседневных забот, но… он оставил после себя желание перемен. Лея увидела, что её жизнь может проходить иначе. Что судьбу могут наполнять события, отличные от того, что она ожидает, и эти моменты можно назвать только приятными.