Каинова печать
Шрифт:
— Это будет неплохая замена гантелям.
— Ты можешь пожалеть об этом... — сквозь смех вырвалось у Карлы, и они отправились домой.
За милю до трейлера Карла застонала и опустилась на землю.
— Больше не могу. Дорога все в гору и в гору!
— Сможешь. — Он взял ее за запястья и поднял. — И перестань кокетничать, а то я сделаю что-нибудь рыцарское. Например, понесу тебя на закорках.
— О! — На лице Карлы заиграла счастливая улыбка. — Это будет просто рай!
— Для кого, леди?
С шаловливыми искорками в глазах она скинула босоножки.
После десятисекундной борьбы, в которой победу одержала Карла, Марк нес ее в гору на спине; покачивающиеся босоножки шлепали его по груди. Миля показалась Уайтхеду долгой. Он обнаружил, что все имеющее отношение к Карле заставляет его слабеть. Особенно улыбка, от которой на щеках образуются несимметричные ямочки.
Марк использовал эту последнюю милю, чтобы освободиться от ее чар. Деньги, твердил он себе, ее с Кларком заботят только деньги. Неважно, каким способом эти деньги добыты. Однако сосредоточиться было нелегко: в воздухе витал легкий экзотический аромат ее духов, пряди волос касались его щеки, а прохладные пальцы ласкали шею в вырезе рубашки. Все это было еще туда-сюда, но она искушала его, прижимаясь к спине теплой упругой грудью. Вот дрянь! Он прикрикнул на свои чувства. Но внутренний голос продолжал шептать: «Дай волю своему телу. Она не ударит палец о палец, чтобы остановить тебя...»
Возможно, именно эта мысль и остановила его. И все же он испытывал наслаждение, просто не хотел признавать этого.
Из безмолвия — или из ничего — вдруг вынырнула машина. Она пронеслась так близко, что Марка коснулся порыв воздуха. Он отпрянул в последний момент и вместе с Карлой покатился на траву.
— Проклятье! Ты в порядке? — Он встал и чертыхнулся вслед машине, поднимавшейся на холм.
— Чертов идиот! У него не горели фары! Я даже не слышала... — Потрясенная Карла поднялась на ноги, прижалась к мужу и почувствовала, как он напряжен. — Вот сволочь! — По ее телу бежали мурашки. — Уайтхед, ты цел?
В темных глазах, глядевших вслед давно исчезнувшей машине, полыхал гнев.
— Обо мне не беспокойся. Я борюсь с желанием выщипать перья этому индюку!
— Может, он пьяный?
— Если я доберусь до этого ублюдка, ему придется напиться вдребезги, и то едва ли поможет!
Его гнев слегка утих при звуке жалобного голоса Карлы.
— Знаешь, тебе снова придется посадить меня на спину. — Она скорчила гримасу и показала на босоножку. На обочине лежал сломанный каблук.
— О'кей, вот мы и дома.
Карла медленно соскользнула с его спины. Влажная трава охлаждала ее босые пятки.
От ее близости у Уайтхеда кружилась голова. Она придвинулась еще ближе, поднялась на цыпочки, и Марк, не выдержав, припал к ее губам. В ту же секунду он понял, что чувство к Карле может сорвать тщательно продуманный план еще до того, как он успеет что-нибудь выяснить.
Чудовищным усилием Марк остановил себя, положил Карле руки на плечи и слегка отстранился.
— Ну что, — прошептал он, — именно так было между нами в феврале?
— Угу. Похоже на наше второе свидание. — Карла выглядела сонной, но ее глаза все еще искрились. — Так ты понял меня буквально, когда я предложила все начать сначала? — Она хихикнула и провела пальцами по пуговицам его рубашки. — Если ты не против, можно кое-что пропустить.
— Не пойдет. — Марк задумался: может, действительно, пропустить? Нет. Надо было удерживать их физические отношения именно на таком уровне. — А как было у «Бадди»? Нам понравилось?
— Мне да, а ты почти все время провел в баре.
— Ага... — Слава Богу, что пить Карла не умеет. Достаточно двух бокалов вина, чтобы она выложила тебе все. Может, он воспользуется этим сегодня ночью; девица изрядно накачалась. — А что было потом?
— Уайтхед, ну почему мы не можем просто радоваться жизни? — В самом деле, не напоминать же Кларку, что в такси его вырвало... — Еще немного, и я начну плакать!
— Хочу все разложить по полочкам.
Тут Карла и выложила ему правду. Марк скорчил гримасу.
— Я вел себя как последняя скотина. Почему ты меня не бросила?
— Надо подумать. — Неужели ты этого не понимаешь? Потому что мы созданы друг для друга.
— Ну, что будем делать завтра? — Марк пригладил волосы.
— Уайтхед, это дурно пахнет.
— Что? — Марк выпрямился; похоже, он слегка переборщил.
Наше притворство. Мы играем в какую-то дурацкую игру, но стоит сделать шаг вперед, как ты начинаешь пятиться.
Именно это он и делает. Марк поднялся.
— Карла... Это было твое предложение.
— Знаю! Оно не нравилось мне еще тогда, а теперь разонравилось вовсе. Я-то свои чувства знаю! — Карла круто повернулась и побежала к залитой лунным светом реке. Слезы жгли ей глаза; их брак оказался ошибкой! А виновато в этом настойчивое стремление Кларка рассмотреть их связь под микроскопом, который показал все ее изъяны. Но она любит его. Очень. Даже слишком.
Карла опустилась на берег. Если бы они были долго помолвлены и виделись каждый день, может, она и сумела бы найти способ защиты. Но надо смотреть правде в глаза — она его почти не знает...
Ваша честь, я не знаю этого человека, но знаю, что люблю его... Не слишком убедительно.
Объявляю ваш брак расторгнутым и недействительным. Воображаемый судья в парике ударил молотком, и на его месте появилась гадалка. «Опасность... тебе грозит опасность... тот, кого ты любишь, тоже в опасности...»
Сквозь легкую одежду проникала ночная прохлада, в безмолвии раздавался неумолчный шум водопада. Там, где река разливалась и мелела, он становился тише. Завели свои ночные песни цикады. Карла закинула голову и посмотрела в чернильно-черное небо, украшенное самоцветами звезд. Должно быть, это самое романтическое место на земле. Если они не смогут найти общего языка здесь, в других местах из этого и подавно ничего не выйдет.
— Эй... — Низкий голос заставил ее вздрогнуть. В воду упал брошенный Марком камешек. — Ты еще не забыла, что обещала мне голубой шелк? Какого черта он сказал это? Слова выскользнули сами собой, и рука потянулась к ней тоже сама собой. Потому что он не умеет притворяться. Как там сказала Карла: дурно пахнет? Именно.