Как бобр своё имя искал
Шрифт:
Восьмой сын-бобр теперь знал из рассказов соседей, что холод – это зима. Что на воле бобры зимуют в норах, входы в которые находятся в воде, под толщей льда. Или в хатках, построенных на отмели из хвороста и глины. Знал, что в норах и хатках всегда тепло. Никакой мороз не страшен! И дикие звери не страшны, так что можно спокойно зимовать.
Каждый раз во сне он нырял в пруд, чтобы увидеть, какую же нору сделали его сородичи, и каждый раз, просыпаясь, видел всё ту же клетку. Засыпая, он мечтал, что найдёт во сне своё имя, но, проснувшись, видел решётку, цемент и понимал, что выбраться
2. Встреча
Прошла зима, закончились холода, растаяла лужа. Бобры повеселели. Они покинули соломенные подстилки и с удовольствием плескались в воде. На завтрак, на обед и на ужин по-прежнему приносили пожухлый тростник – и ни одного свежего стебелька кувшинки! В ответ на ворчание восьмого сына-бобра самый старый здешний бобр сказал:
– Может быть, кувшинка и вкуснее, чем прошлогодний тростник. Зато не нужно нырять в воду и искать еду, опасаясь, что наткнёшься на щуку и сам послужишь для неё пищей. Нет уж! Куда приятнее лежать на солнышке и грызть высохший тростник.
Восьмой сын-бобр вспомнил, что ни разу так и не сорвал ни одной кувшинки! Даже не знает, как она крепится ко дну пруда. Да и крепится ли вообще? Может быть, просто плавает в воде?
Он спросил:
– Кто знает, как растёт кувшинка? Есть ли у неё корни?
– Ха-ха-ха! – рассмеялись бобры. – Спохватился! Зачем тебе это? Достаточно знать, что она съедобная!
– Всё имеет свои корни, иначе все растения взлетели бы на воздух, – ответил восьмой сын-бобр. – Я видел, когда полз, что и трава, и кусты, и деревья держатся корнями за землю.
– Если всё имеет свои корни, значит, и у тебя они тоже есть? Где же они? Уж не в пруду ли? И почему ты не в воздухе, если от них оторвался? – захохотал самый старый бобр.
Восьмой сын-бобр промолчал и больше не задавал вопросов. Сквозь прутья решётки он смотрел на деревья, на появившиеся зелёные листочки и думал о том, что у кувшинки должны быть крепкие корни, если она не взлетает в воздух.
– Эй, Боб! Почему не отвечаешь? Ты загрустил о грязном пруде? – спросил его самый старый бобр.
– Не называй меня Бобом! – огрызнулся восьмой сын-бобр. – Терпеть не могу это имя!
– Ха-ха-ха! «Терпеть не могу!» – передразнил восьмого сына-бобра самый старый бобр. – Придётся терпеть, если оказался в клетке!
– Не хочу и не буду! Хочу своё имя!
– Посмотрите на него! – удивился старый бобр. – Он хочет своё имя! Да где же ты его найдёшь?
– Пока не знаю, но обязательно найду!
– Отсюда не убежишь: прутья железные – не перегрызёшь. Вся земля покрыта бетоном, нору не выроешь. Так что сиди на месте, Боб!
Восьмой сын-бобр не стал спорить, уполз в лужу.
Однажды в солнечный денёк, когда, пообедав, он устроился, чтобы поспать, в соломе что-то зашуршало, и вдруг показалась мордочка мамы-бобрихи. А вслед за мордочкой и вся мама-бобриха вылезла из норки, которую закрывала солома.
– Мама… – изумлённо прошептал восьмой сын-бобр. – Ты прогрызла бетон… у тебя сломаны зубы. Ты не забыла и любишь меня, раз пришла сюда?
– Тише, сынок, тише. Можно сломать зубы, но не материнское сердце! Так ты обиделся, что остался один? Но мы работали, готовились к зиме! Знай, не быть вместе не означает равнодушие. Близкие расстояния зарождают любовь, а далёкие делают её крепкой. Я сразу поняла, что тебя забрали люди и отнесли в зоопарк. Видела это место, когда мы с твоим отцом искали пруд для зимовки. Мы тогда обошли зоопарк стороной, а вам я сказала, что нужно быть осторожными и не ползать здесь, да тебе, видно, и слушать было лень.
– Извини, мама… – тихо сказал восьмой сын-бобр, обрадованный неожиданной встречей.
– Ничего, сынок. Каждый бобр хоть раз, но ошибался. Без ошибок жизнь скучна! Плотина не бывает ровненькой и гладенькой, в ней обязательно должны быть сучья и камни, так и бобровая жизнь полна неровностей. Знаешь, в молодости я едва не попалась на обед щуке, когда танцевала в пруду, забыв про опасность. Теперь танцую только за плотиной. Зато так весело вспоминать, как я обманула щуку, выпрыгнув на берег!.. Некогда мне, сынок. У меня малыши, твои сестрички, к ним надо спешить.
– Маленькие сестрички! – воскликнул восьмой сын-бобр. – А мои братья?
– Пока с нами, ремонтируют плотину, подправляют хатку.
– Ремонтируют плотину? Занимаются хаткой? Я так и не увидел её… А братья танцуют в воде? Слушают лягушек?
– Иногда танцуют. Когда делать нечего, однако такое бывает редко. Но и ты можешь слушать лягушек и строить плотину! – с жаром воскликнула мама-бобриха. – Надо только выбраться отсюда. Ступай за мной, сын! Я специально прорыла этот длинный путь, чтобы освободить тебя. Ползи скорее и будешь на свободе! Вперёд!
Мама-бобриха нырнула в норку. Восьмой сын-бобр хотел последовать за ней, но застрял. Он стал таким толстым, что не мог протиснуться в узкое отверстие.
Мама-бобриха обернулась и сказала:
– Нет времени ждать. Оставайся и хорошенько потрудись, чтобы воспользоваться подземным ходом и выбраться на свободу. Прощай!
– Мама, как звать меня?
– Зачем тебе?
– Все бобры в клетке имеют одно имя – Боб. А я хочу своё!
– Бобры не называют своих детей именами, для нас вы просто первый, второй, третий и так далее. Нам некогда задумываться над такими вещами, везде подстерегает опасность. Но я всегда мечтала, чтобы кто-нибудь из моих сыновей имел настоящее имя. Может быть, этим сыном станешь ты? Удачи тебе, сынок!
– Скажи, а где наши корни? Есть ли они у бобров?
– Найди имя, и ты найдёшь свои корни!
Мама-бобриха скрылась в темноте лабиринта. Восьмой сын-бобр дал задний ход, с трудом выполз наружу и отряхнулся.
– Неужто тебя навестила твоя мать? – удивлённо спросил самый старый бобр. – Счастливый… а меня за десять лет никто не навещал…
– У тебя есть возможность самому вернуться к родным. Вот выход – беги!
Старый бобр грустно покачал головой.
– Поздно. Где мой дом? Я не помню. Дом мой теперь здесь, в зоопарке.