Как бобр своё имя искал
Шрифт:
Ночью восьмой сын-бобр долго не мог уснуть, всё думал о родном пруде, о хатке, о том, что никогда не найдёт свои корни и своё имя. Под утро задремал и проснулся, услышав хруст. Открыл глаза и в лучах рассвета увидел, как старый бобр с перевязанными передними лапами грызёт застывший цемент. Хрустнули старые зубы. Показался вход в нору.
– Ты? Откуда? Что случилось? – горячо зашептал восьмой сын-бобр, опасаясь разбудить соседей.
– Я. Не видишь, что ли? – проворчал товарищ. – Сбежал из больницы. Знаешь, когда-то очень давно, в молодости, я любил проделывать кульбиты, прыгал с деревьев как белка-летяга. Так и сейчас…
– Разве бобры могут летать? – перебил его восьмой сын-бобр.
– Если очень захотят. Если нужно выручить друга, например. Видишь ли, полёт – это молодость. Радость! Не все молодые осознают, что они молоды, и не все пользуются своей молодостью. Правда, тогда я слишком увлёкся, оторвался от сородичей и попал в зоопарк. А вчера вспомнил о прыжках, да неудачно, повредил обе лапы, придётся теперь долго на соломе валяться. Беги! Свобода – вот она! Больше такого случая не будет. Утром придут меня искать, осмотрят и наш закуток.
– Пойдём вместе!
– С моими-то лапами? С поломанными зубами? Нет, ступай один и найди своё имя! Найди его и свои корни! И это будет как полёт между соснами. Ступай!
– Тебя накажут. Все поймут, что это сделал ты. Стоит взглянуть на твои сломанные зубы, на грязные повязки…
– Не имеет значения! Пусть догадываются, ты уже будешь далеко! А что взять с меня, со старика? Поругают и отстанут. А я буду рад думать, что ты на свободе, ищешь своё имя. Признаюсь тебе, в молодости, когда я летал, я был счастлив.
– Летать, а потом жить за решёткой? Как ты это терпел?
– Многое можно вытерпеть, если ждёшь друга.
– У тебя есть друг?
– Был. Сейчас не знаю, где он. Неизвестно, знает ли он, где я. Надеюсь, что не знает. Иначе он давно был бы здесь.
Солнце встало. Его лучи упали на лужу. Зашевелились бобры. Вдали послышались шаги.
– Беги! – прошептал старый бобр, подталкивая молодого бобра к норе.
– Береги себя! – ответил тот и юркнул в дыру.
4. В подземном лабиринте
Впереди была темнота. Восьмой сын-бобр хотел уже повернуть назад, но вспомнил о поломанных зубах матери, о треснувших резцах старого бобра, о корнях кувшинки, о том, что нужно найти своё имя, и продолжил нелёгкий путь.
Глаза наконец привыкли к сумраку, и он разглядел довольно просторный коридор.
– Мама постаралась, – прошептал бобр.
Вскоре он вылез наружу, очутившись на берегу родного пруда. Вот и знакомое бревно.
– Вернулся? – спросила местная сорока. – Снова будешь лежать? Раньше я тебя часто здесь видела, а потом ты пропал.
– Я сбежал из зоопарка, лежать мне некогда, нужно найти своё имя.
– Зачем тебе имя? Все знают, что ты ленивый.
– Не хочу, чтобы меня называли ленивым, для того и отправился на поиски своего имени.
– Ищи в пруду! Верное место!
– Что можно найти в пруду? Только кувшинки да тину.
– Как знаешь! – обиделась сорока и улетела.
Бобр подумал о том, что можно было бы взглянуть, как растёт кувшинка, есть ли у неё корни, но потом решил, что имя важнее, и принялся искать другой подземный ход. Старый бобр говорил, что земля изрыта ходами-выходами, нужно только найти тот, который приведёт восьмого сына-бобра к его имени.
Порыскав среди травы, бобр увидел ход-лазейку. Протиснулся в нору и, убедившись, что попал в подземный лабиринт, пополз наугад. Главное – быть внимательным и не проскочить нужный поворот. «Мечта не подведёт! Укажет путь!» – подумал он.
Навстречу попалась мышь с рюкзаком на спине. Она явно спешила и намеревалась проскользнуть мимо, но бобр остановил её.
– Привет! – сказал он. – Ты здесь всё знаешь, скажи, где искать своё имя? Хочу найти его.
– Сначала ползи прямо, прямо, прямо, – ответила мышь, останавливаясь. – Потом свернёшь налево, потом снова прямо, потом снова налево, потом направо, потом налево, потом опять прямо, прямо, потом налево, потом направо, потом снова прямо, прямо…
– Я запутался, – перебил её бобр. – Неужели так далеко? Ты это точно знаешь, что там есть имена?
– Какой нетерпеливый, – проворчала мышь и громко отчётливо сказала: – Я знаю точно: когда что-то ищешь, надо много раз сворачивать направо и налево, много раз идти прямо и даже возвращаться назад, останавливаться и снова начинать путь, прежде чем найдёшь то, что ищешь. Иначе никак. Стоя на одном месте, ничего не найдёшь. Однажды я тысячу раз повернула направо-налево и только тогда нашла своего заблудившегося мышонка. Он отощал, но я успела. Поспеши и ты, чтобы твои имена не разбежались.
Мышь строго посмотрела на озадаченного бобра и уползла.
– Спасибо! – крикнул ей вслед восьмой сын-бобр.
Он стал быстрее перебирать лапками и вдруг очутился в просторной высокой норе.
Посреди неё на троне сидел крот с блестящей короной на голове и на ощупь считал зёрна, перекладывая их из одного мешка в другой. От короны шёл свет. И без того подслеповатый крот щурился, но не снимал корону. Рядом с троном с одной стороны стояли мешки, а с другой – тростниковая клетка, в которой была большая зелёная гусеница. По всей длине тело гусеницы украшали яркие голубые шарики. Её крупные глаза глядели с тоской.
Уловив запах непрошеного гостя, крот бросил зёрна в мешок.
– Кто здесь? – резко спросил он.
– Восьмой сын-бобр.
– А-а-а… – успокоенным голосом произнёс хозяин трона, поправляя корону. – Зачем пожаловал?
– Ищу своё имя!
– Ерунда. Зачем искать имя? Гораздо лучше иметь корону, чтобы тебя все уважали. У тебя есть корона?
– Нет, мне она ни к чему, будет только мешать.
– «Мешать»? Как ты смешон! Корона не может мешать, на то она и корона. Мне она не мешает сидеть на троне и думать, что я король. Да, у меня есть корона, но нет королевы. Кстати! Ты видишь гусеницу?