Как быть евреем
Шрифт:
Ю.Л. Не очень понимаю…
Д.Д. Я уже говорил тебе, нашей целью является открытие пространства в своем сердце — открытие новой возможности. А когда пространство открыто, его можно наполнить. Позволь, я объясню тебе это в категориях самой Торы. После того как народ Израиля вышел из египетского плена, Б-г велел израильтянам построить Ему специальное сооружение, которое на иврите называется «мишкан»: обычно это слово переводится как «скиния», «шатер», но его основное значение — «жилище», «место обитания». Сейчас подобное требование может показаться странным: в конце концов, в Торе сказано, что небеса не вмещают Б-га и что вся земля (кажется, это сказано не без юмора) подобна крошечному подножию, на которое Он мог бы водрузить Свою ногу, — зачем же тогда требовать от израильтян строить маленький шатер? Более того, зачем им надо было строить его — разве не мог Творец Вселенной выбрать для
Ю.Л. Прямо какой-то психологический опыт…
Д.Д. Ну, не более чем сооружение мишкана, сделанного (как детально и с любовью описывает Тора) из реальных досок, бронзовых крюков и льняных полотен.
Ю.Л. Именно! А вы говорите о чтении молитв и об отказе от какой-то еды…
Д.Д. Это одно и то же. Такая же схема, такой же план действий, посредством которого раскрывается наше сердце. Может быть, для тебя это ничего не значащая метафора, но для меня — зримая реальность. Пока не прорвешься к своему сердцу, даже находясь на пороге святая святых мишкана, ты все еще будешь слеп к Б-жественному Присутствию — в тебе еще нет того просвета, сквозь который святость может проникнуть в тебя. Но как только гладкая поверхность сердца чуть приоткроется и образует крошечное отверстие, которое остается постоянно открытым, сияние Б-жье проникает внутрь и освещает тебя изнутри — это сияние столь велико, что ты уже не можешь выносить его, стоя на том же месте в мишкане, — и ты выбегаешь наружу.
Так же рассуждали наши мудрецы. Ведь мишкан, который просуществовал некоторое время в еврейской истории, в конечном счете был заменен Иерусалимским храмом. Многие века Храм оставался жилищем Б-жьим в Израиле. Когда в 70 году новой эры он был разрушен, люди понесли страшную потерю: огромное физическое пространство, открытое в сердцевине народа, оказалось осквернено; иноземные захватчики положили конец храмовым обрядам и богослужениям. Разрушение Храма было и остается огромной потерей. Но один из мудрецов того далекого времени — законоучитель Улла высказал замечательную мысль: «С того дня, когда был разрушен Храм, нет у Всевышнего в мире ничего, кроме четырех локтей Алахи». Выражение «четыре локтя» на иврите означает минимальное расстояние, площадь не больше нескольких квадратных метров. Но что имел в виду мудрец, сравнивая Алаху, то есть наш образ жизни — практику Шабата и будничных дней, молитвы, разрешенную еду и так далее, — с физическим объектом, с Храмом? Ты сам заметил, насколько это разные вещи. И все же в определенном смысле это одно и то же, считает Улла. Храм формирует пространство, возможность — так же и наша Алаха формирует пространство. Если сравнивать ее с Храмом, наверное, Алаха покажется скромной: всего-то четыре локтя против грандиозного здания! Но суть в том, говорит Улла, что обе эти структуры предназначены для того, чтобы открывать пространство. Поэтому даже такая потеря, как утрата физического пространства Храма, не лишила Израиль Б-жьего присутствия: каждый еврей имеет возможность открыть пространство в собственной жизни и своем сердце. Так происходит и сегодня. Весь фокус в том, чтобы начать воздвигать и далее открывать.
Ю.Л. А открывать пространство нужно постепенно?
Д.Д. Пространство всегда строится людьми — и это можно делать быстро или медленно. Но когда Б-г наполняет пространство, это всегда происходит мгновенно.
Ю.Л. Может ли Б-г открыть сердце, если пространство для этого не подготовлено?
Д.Д. Разумеется. Но пространство само по себе создает постоянную возможность, неизменный потенциал, а не что-то сиюминутное. Поэтому Тора говорит об «обрезании» сердца именно в смысле постоянного и безвозвратного изменения.
Ю.Л. А как можно начать создавать пространство? Просто делать все то, о чем вы говорили?
Д.Д. Можно делать все, а можно начать с чего-то одного. Лучше, наверное, с одного.
Ю.Л. И с чего же именно?
Д.Д. Первое — это Шабат. Нельзя, конечно, точно определить, что первое, а что второе, но начинать можно с Шабата: ведь Тора говорит о Шабате в самом начале, при описании Сотворения мира.
ШАБАТ
Ю.Л. А что значит соблюдать Шабат?
Д.Д. У Шабата есть две особенности, которые поначалу могут показаться исключающими друг друга. С одной стороны— это святой день. Мы называем его «Шабат койдеш» («святой Шабат»), День этот посвящается Б-гу: именно такое значение несет в себе слово «святой» в иудаизме — «отделенный, чтобы принадлежать Б-гу». Один из общих принципов Торы заключается в следующем. Все, что у нас есть, досталось нам от Б-га, и, возвращая Ему некую часть, мы тем самым признаем этот факт. Так, часть нового урожая приносилась в Иерусалимский храм, Б-гу посвящались первенцы овец и крупного рогатого скота. То же самое можно сказать о Шабате: нам подарены семь дней недели, но один из них мы отдаем обратно Б-гу. Каким образом? В этот день мы не делаем ничего, чем заняты обычно, в остальные шесть дней недели, — мы не исполняем наших привычных обязанностей, мы вообще не делаем никакой работы.
Ю.Л. А в чем другая особенность?
Д.Д. Из того, что я сказал, ты можешь сделать вывод, что этот день отличается какой-то особой суровостью: например, мы постимся или исполняем многочисленные религиозные обряды. На деле все наоборот: это самое радостное время, торжественное завершение недели. Евреи всего мира с нетерпением ждут Шабат как передышку от повседневной суеты. Соблюдать Шабат — значит в течение недели иметь один особый день. Он настолько выше всех остальных дней недели, что они, кажется, и существуют только ради Шабата. В этот день человек отказывается от своего повседневного бытия и, по сути, становится другим человеком. Можно сказать, он в большей степени становится самим собой. Что же касается еды, то в Шабат не соблюдают никаких постов; более того, это узаконенный праздник, когда в течение дня требуется трижды плотно поесть, причем лучшую еду за всю неделю — и обязательно пить вино! Поскольку же приготовление пищи считается одной из форм работы, которая в Шабат запрещена, то все блюда должны быть приготовлены заранее (правда, их можно подогреть, соблюдая специальные правила). Вообще, в отношении еды единственной «обязанностью» в Шабат является необходимость есть и пить приготовленное заранее. То же и с другими обыденными делами: в этот день они запрещены, чтобы как можно полнее ощутить покой и отдых.
Но я обрисовал тебе только главную идею Шабата. Невозможно передать на словах, что значит соблюдать Шабат и жить среди людей, соблюдающих Шабат. И песни за столом, и праздничная еда — все в этот день делается особым образом. Главное, что Шабат служит выражением любви к Б-гу и демонстрирует желание жить согласно Торе. Тот, кто не понимает смысл Шабата, не знает, что такое быть евреем. Точно так же невозможно понять наши праздники, самому не прочувствовав их: как мы готовимся к Пейсаху и поем особые песни или в осенний день сидим в сделанной нашими руками сукко… Главное, ты не можешь пока понять, как Шабат меняет нашу жизнь во все остальные дни недели — равно как и весь годовой ритм нашей жизни определяется праздниками. А когда ты узнаешь, то поймешь, как пуста и убога жизнь, лишенная всего этого.
Ю.Л. А что нельзя делать в Шабат?
Д.Д. Ну, если только схематически… «Не работать» — действительно главное содержание субботнего дня. Это не просто «не ходить на работу». Здесь уместно сравнение с мишканом: в Шабат мы создаем открытое пространство в самом прямом смысле, освобождая собственную жизнь от повседневной суеты. То есть мы не только не ходим на работу, не только не работаем дома, но и не водим машину, не ходим за покупками, не смотрим телевизор, не делаем всего того, что — осознаем мы это или нет — составляет добрую часть нашего повседневного существования. Мы даже не включаем электрический свет и не отвечаем на телефонные звонки.
Ю.Л. Но позвольте поинтересоваться, кто решает эти вопросы? Я знаю, что евреи-ортодоксы не пользуются в субботу телефоном, но ведь подобного запрета не может быть в Торе — откуда ему взяться до изобретения телефона?
Д.Д. Конечно, телефона тогда не было. В Торе описаны основные принципы Шабата, но уже в библейские времена возникла необходимость их разъяснить. Например, в Торе есть запрет «не делай никакого рукомесла»: библейская фраза буквально может быть переведена как запрет на «профессиональную деятельность». Но что это значит на практике? Если человек воздерживается от исполнения своих профессиональных обязанностей, может ли их исполнить за него кто-то другой? Например, чтобы садовник починил крышу, а плотник, наоборот, поухаживал за садом?.. В другом месте Тора говорит, что нельзя «зажигать огонь» в Шабат. Но можно ли зажечь огонь заранее, чтобы он горел на протяжении всего субботнего дня?