Как две капли воды

Браун Сандра

У Эйвери уже сложилось впечатление, что Дороти-Рей Ратледж глубоко несчастна. Теперь это впечатление лишь усилилось. Причина, почему она была несчастна, остава­лась пока неведомой, но одно Эйвери было ясно – Доро­ти-Рей любит своего мужа. В разговоре с ним она все время была настороже – как и сейчас, когда он попытался пе­редвинуть бутылку от нее подальше. Она отпихнула его руку, дотянулась до горлышка бутылки и подлила себе еще. В то же время Эйвери заметила, что она то и дело бросает на Джека отчаянные взоры.

– Ты

видел макеты новых плакатов? – обратился Джек к брату.

Эйвери сидела между Тейтом и Мэнди. Хотя во время еды она со всеми поддерживала разговор, но особенно явственно ощущала рядом присутствие этих двоих, прав­да, по разным причинам.

После того как Эйвери разрезала мясо в тарелке Мэнди на маленькие кусочки, девочка молча ела. При всем небольшом опыте общения с детьми, Эйвери знала, что за столом они болтают, задают вопросы, вертятся и подчас доводят окружающих до белого каления.

Мэнди сидела удивительно смирно. Она ни на что не жаловалась. Ничего не клянчила. Она не делала ничего – только методично пережевывала кусочки еды.

Тейт ел с аппетитом и быстро, как будто ему было жаль зря просиживать за столом. Разделавшись со своей порцией, он стал потягивать остатки вина в бокале, и у Эйвери создалось ощущение, что он ждет не дождется, когда другие доедят.

– Да, я сегодня их посмотрел, – ответил он на вопрос Джека. – Мне больше всего нравится про фундамент.

– Ага, «Тейт Ратледж – новый прочный фундамент», – процитировал Джек.

– Он самый.

– Это я придумал,—сказал Джек.

Тейт шутя «выстрелил» в старшего брата из указатель­ного пальца и подмигнул:

– Наверное, именно поэтому он мне так нравится. Ты умеешь попасть в точку. Как по-твоему, Эдди?

– По-моему, звучит неплохо. И вполне соответствует нашей программе вытащить Техас из экономического болота и вернуть ему почву под ногами. На твоей плат­форме вполне можно строить новое будущее. Одновре­менно здесь есть тонкий намек, что фундамент, который предлагает Деккер, прогнил насквозь.

– А как тебе, пап?

Нельсон задумчиво кусал губу:

– Мне больше понравился тот, где говорится о соци­альной справедливости для всех техасцев.

– Да, тот тоже неплох, – сказал Тейт, – но немного избитый.

– Может быть, как раз это тебе и нужно, – ответил отец, хмурясь.

– Это должно в первую очередь нравиться ему самому, Нельсон, – заметила Зи.

Она сняла прозрачную крышку с блюда, на котором красовался многослойный пирог с кокосовым кремом, и принялась разрезать его на куски. Первый достался Нель­сону, и он уже собрался к нему приступить, но тут вспомнил о виновнице торжества.

– Нет, сегодня первый кусок – Кэрол. С возвращени­ем домой.

Ей передали тарелку.

– Спасибо.

К кокосовому торту она была так же равнодушна, как и к сухому вину, но Кэрол, по-видимому, любила и то, и другое, так что Эйвери пришлось

приступить к десерту. Зи тем временем накладывала торт мужчинам, а те возоб­новили разговор о тактике предвыборной кампании.

– Так что, остановимся на этом лозунге и начнем пе­чатать тираж?

– Давай, Джек, повременим пару дней с окончательным решением. – Тейт посмотрел на отца. Хотя Нельсон с аппетитом уписывал сладкое, у него все еще было недо­вольное лицо, поскольку его предложение не нашло под­держки. – Я сегодня только бегло их посмотрел. Это са­мое первое впечатление.

– Обычно оно-то и оказывается самым верным, – возразил Джек.

– Возможно. Но у нас ведь есть пара дней на разду­мья?

Джек взял из рук Зи предназначенную ему тарелочку с тортом. Дороти-Рей от своего куска отказалась.

– Нам надо запустить их в печать к концу недели.

– К тому времени я сообщу тебе свое решение.

– Ради Бога… Кто-нибудь… – Фэнси показывала на Мэнди.

Для трехлетнего ребенка оказалось непосильной зада­чей поднести кусок торта с тарелки ко рту, и все ее плать­ице было сейчас в крошках, а щеки вымазаны липкой глазурью. Она пыталась вытереть рот, но только пере­пачкала пальцы.

– Смотреть противно, как она ест. Можно мне уйти? – Не дожидаясь разрешения, Фэнси отодвинула ступ и вста­ла, швырнув салфетку в тарелку. – Я еду в Кервилъ, по­смотрю, нет ли чего в кино. Никто со мной не хочет? – Вслух она приглашала всех, но глаза остановила на Эдди. Тот сосредоточенно поглощал десерт. – Похоже, что нет. – Она круто повернулась и выскочила из комнаты.

Эйвери облегченно вздохнула. Как можно так жестоко разговаривать с беззащитным ребенком? Эйвери взяла Мэнди на колени.

– Торт такой вкусный, что его просто невозможно съесть, не обронив несколько крошек, правда, моя хоро­шая? – Обернув палец краешком салфетки, она окунула его в стакан с водой и стала вытирать Мэнди перепач­канную мордашку.

– Твоя дочь совсем распоясалась, Дороти-Рей, – бро­сил Нельсон. – Эта юбка едва закрывает ей задницу.

Дороти-Рей убрала волосы со лба:

– Я стараюсь, Нельсон. Это Джек ее распустил.

– Что за ложь! – воскликнул в негодовании Джек. – Не я ли заставил ее работать каждый день? А от этого толку больше, чей от всего, к чему ты пыталась ее при­охотить.

– Ей надо учиться, – объявил Нельсон. – Я бы ни за что не разрешил ей вот так бросить школу, не дожидаясь даже окончания семестра. Что из нее получится? Кем она сможет стать без образования? – От мрачных предчувст­вий он покачал головой. – Ей придется всю жизнь рас­плачиваться за ошибки юности. И вам тоже. Что посеешь, то и пожнешь.

Эйвери была с ним согласна. Фэнси была совсем не­управляемой, и в этом, несомненно, были повинны ее ро­дители. Но в то же время она не думала, что Нельсону следует обсуждать это при всех.