Как это было
Шрифт:
Он закрыл глаза, будучи не в силах наблюдать, как кипарис снова постигнет удар неумолимой судьбы. И открыл их как раз вовремя, чтобы увидеть то, что заставило его затаить дыхание. Нечто, которое, на самом деле, принесет ему победу, если он когда-нибудь сможет остановиться, чтобы воспользоваться этим.
Оуэн проносился через ранние часы прошлой ночи. Двигаясь очень быстро и сжимаясь во времени, он заметил дьявольское лицо дяди Эдмунда у закрытой застекленной двери библиотеки. Оуэн увидел кирпич в руке Штамма, поднявшего взгляд на небо. Грянул гром, и вместе с ним кирпич разбил стеклянную дверь.
Ошарашенный
Итак, теперь все стало ясно, — но слишком поздно. С. Эдмунд Штамм и был грабителем, обчистившим библиотеку. С присущим ему недостатком порядочности и метким броском кирпича, Штамм убил сразу несколько зайцев. Количество счетов неуклонно росло. А монеты, разумеется, были застрахованы. И дядя Эдмунд, предположительно, прошлой ночью посчитал, что Клэр не купит «Леди Пантагрюэль» ни при каких обстоятельствах, после того, как они не сошлись во мнениях о Шостаковиче.
Так что он совершил ограбление, которое должно было не только обогатить его на пустом месте, но еще свершить месть начальнику Игану, а также избавиться от Макси, чтобы доктор Краффт не тратил зря время на свои эксперименты и мог оказывать больше внимания Штамму, помогая с новой пьесой.
ШОКИРОВАННЫЙ, но не удивленный, Оуэн покачал головой. Затем, в конце концов, понял, что мирские вещи его мало интересуют. Якорь все еще поднимался рывками, от которых тошнило.
Очень скоро Оуэн выскочит из паравремени, прицепившись к якорю, как раковина моллюска, только для того, чтобы разбросать свои ошметки по всему миру.
Продираясь сквозь время, Оуэн на секунду увидел себя самого и доктора Краффта, обсуждающих бесконечно появляющийся стакан пива, и до него эхом донеслись слова старика — действие и реакция на него, всеобщие законы физики, мгновенно появляющийся объект — и результат столкновения с другим путешественником во времени. Что, если так и случилось? Инерция, по крайней мере, могла прервать бесконечное раскачивание.
Другой путешественник во времени был единственным вероятным объектом в паравремени, с которым можно столкнуться.
— Постой-ка! — внезапно приказал Оуэн себе, но, разумеется, тщетно. — Еще один путешественник во времени?
Конечно, он был. Часы! Оуэн и часы вместе, в смазке, ликвидировавшей трение, мечущиеся из одного конца времени в другой.
Что произойдет, если он швырнет часы в сторону? В его сознании зашевелились какие-то смутные представления о принципах отдачи. Человек, находящийся в открытом космосе, может двигаться, бросая объекты в пустоту.
Оуэн сделал замах — и задержал руку в таком положении, когда в его голове промелькнула еще одна мысль. В конце концов, он ведь был племянником
Если идеи доктора Краффта были не полной ерундой, это должно сработать. Любимые тессеракты доктора Краффта, которые он пытался превратить в трехмерные кубы, передавая им энергию сквозь время. Вообще-то, на практике это ни разу не сработало. Как не сработало это и в трехмерном мире. Но это ничего не значило, если основная идея была правильной. Если объект действительно движется сквозь время, — как часы, — и столкнется с твердым кубом — например, сейфом — произойдет нечто странное.
С яростным терпением, Оуэн ждал момента покоя в конце каждого подъема маятника. Такие моменты становились все короче и короче. Он на мгновение остановился в жидком центре кухни, глядя, как Штамм и доктор Краффт с неослабевающим аппетитом, жадно приступают к тысячному завтраку, несмотря на то, что Оуэна уже тошнило от одного только вида овсянки. Увидел, как они вихрем исчезли, когда он снова понесся сквозь время, затем стал замедляться, все приближаясь и приближаясь к сцене в библиотеке, в которой глазам предстала живая картина: протянувший руку Штамм, требующий отдать ему договор у замешкавшегося Игана.
Время остановилось. Оуэн собрал все силы и, как только почувствовал начало падения, швырнул часы мимо головы Штамма в стенной сейф.
Результат оказался поразительным, хотя и совершенно логичным.
РЕЗИНОВЫЙ мячик, брошенный в незакрепленный ящик, немного сдвинет его, а сам мячик, обладая меньшей массой, отскочит. Но ящик все же переместится. Физические законы требуют, чтобы он переместился... в пространстве.
Часы двигались как во времени, так и в пространстве. Их физической массы, разумеется, было недостаточно, чтобы сместить сейф в пространстве хотя бы на толщину волоса. Но время измеряется по-другому. Несколько микрометров в пространстве могут быть незаметными невооруженным взглядом, но пара секунд или минут во времени — совершенно иное дело.
Если вкратце, то столкновение с часами превратило сейф в тессеракт.
Яростно отскочив, часы отлетели в бесконечность под углом, который глаз не может определить, и оказались там, где их никто не сможет найти. Но сейф, казалось, дернулся, пошевелился и затем раскрылся, как аккордеон. Как это выглядело, рассказать невозможно, поскольку не существует слов, чтобы описать движение тессеракта в родном измерении. Но результат такого движение описать весьма просто. Прозрачность.
Толчок! Щелчок!
— Крайне неэтично, — пробормотал юрист, когда Иган отдал документ.
— Иган! — тяжело падая на пол, вскричал Оуэн, не совсем осознавая, что очутился в нормальном времени. — Иган, подождите! Смотрите!
Вытянутый палец указывал на сейф.
— Боже мой! — отходя назад и опуская руку, ошарашенно сказал Иган. — Штамм, смотрите! Что это?!
Жадная рука Штамма промазала мимо договора, а тон голоса Игана заставил его резко развернуться, ожидая увидеть нечто ужасное.