Как это было
Шрифт:
— Видали? Вот он коллективный труд-то… От турнепса живым манером к такому роскочеству. Что, не моя разве правда?
Обед кончился. Делегаты начали осматривать коммуну.
Осмотрели крольчатник, амбары, а когда пришли
В теплом дворе стояли, лениво поглядывая на электрические лампочки и медленно жавкая жвачку, упитанные рослые коровы.
— Чисто слоны, — продохнул один из делегатов.
Гладкий деревянный пол, покрытый свежей соломой, аккуратные кормушки, обилие света и теплый воздух привели делегатов в телячий восторг.
— Ну и мастера! Вот сработали то!?
Не меньшее впечатление произвело на делегатов жилое помещение. Отдельные кровати, занавески на окнах, половинки на полу и чистота определенно понравились делегатам.
— Как баре живете! — восторгались делегаты.
— Живем ничего себе! — сказал Федоров. — Да не сразу так зажили. Были вначале и неполады разные. Всего было. Да ведь без этого нельзя. В новом деле завсегда трудности… Было время и на себе пахали.
Делегаты были в восторге от коммуны и только Варвара что-то хмурилась.
— Что еще тетка? — спросил Семен, посматривая на Варвару.
Варвара замялась.
— Да это…
— Ну?
— Антиресно бы взглянуть на обчественное одеяло!
— На что?
— Да на это, — окончательно смутилась Варвара, — тут у нас болтают, будто в колхозе вашем покрываются одним одеялом… в 300 метров ширины.
Коммунары так заржали, что даже стекла зазвенели.
Делегаты потянули Варвару за рукав.
— Ну, баба осрамила нас на миру… И чего ей дались кулацкие сплетни.
— А что неправда, что ли? — не унималась Варвара, — сами, чать, слышали. Говорят, будто двое дежурных берут одеяло это за концы, главный играет сигнал в трубу, а все остальные ложатся вповалку и прикрываются одеялом…
— Неужто верила?
— А кто ж его знает: и верила, будто и не верила… Ну, а сейчас сама вижу — брехня.
Особенно понравилась Варваре детская комната, где возились вымытые и опрятно одетые ребятишки.
— Это рай для бабы! — дивилась Варвара, — а мы-то дурни:… Ай-яй-яй… И кого только слушать вздумали? Мироедов!
Прощаясь с делегатами, Федоров сказал:
— Будете их слушать — весь век в грязи проживете. Слушайте, что говорит жизнь сама. Коммуна, конечно, не легкая штука, но только смотря, для кого. Для кулаков — это петля. Для трудового крестьянина крылья.
Так-то вот!