Как Григорий Бельский стал Малютой Скуратовым

Лялин Вячеслав

– Как же не много, – не согласился Малюта. – Вон видишь хоругвь, три трубы, это великий гетман пан Никола Радзивилл, а с ним войск достаточно.

– Ни чего сдюжим. Слышал этого Радзивилла кличут рыжим, так пусти ему кровушку. Пусть он весь рыжим станет.

Тем временем литовцы слишком быстро выстроились в боевой порядок и, прежде чем князь Шуйский отдал команду образовать оборонительную, цепь устремились в атаку. Удар тяжёлой литовской конницы был настолько сильным, что первая линия русских была мгновенно смята. Русские пикейщики, побросав оружие, спасались бегством. Казалось, что разгром русского отряда неминуем. Однако, главный воевода князь Пётр

Иванович собрав в кулак дворянскую конницу, ударил во фланг неприятелю. Литовцы дрогнули. Чаша весов начала медленно склоняться на сторону русских. К тому же пушкари и прислуга уже успели развернуть свои пушки и ударили по неприятельской коннице. Увлёкшись атакой, воевода не замелит новый неприятельский отряд. Это пан Григорий Ходкевич, спешил на помощь Радзивиллу. Конные шляхтичи Ходкевича ударили в тыл русскому отряду и, сея смерть, развалили русское воинство на несколько частей. Тут среди русских воинов разнеслась страшная весть о смерти главного воеводы. Князь Пётр Иванович Шуйский в сражении сложил свою голову. Русские дрогнули и спешно стали отходить. А вскоре и вовсе побежали, бросая оружие и пушки.

Разгром мог быть полным, но часть дворянской кавалерии во главе с младшим воеводой князем Турениным, смогла задержать литовцев, дав своим соратникам укрыться.

В гуще жаркого сражения потеряли друг друга братья Скуратовы, Третьяк и Малюта. Только к утру добравшись до Иванцовки, куда отступили остатки русского войска, Малюта повстречался с братом.

– Жив братуха, – обрадовался Малюта. – А я тебя потерял в сечи. Думал погиб ты. А ты целёханет. Слава Богу.

– Хвала Господу. Едва ноги унёс, – признался Третьяк. – Всё бросил, и копье, и лук с колчаном, и топор, и кинжал. Даже тегиляй сбросил, лишь бы ноги унести.

– Что делать будем?

– Думаю нужно на Москву идти.

– А что там? – засомневался Малюта. – В Ливонию пошлют.

– Нет довольно нам по Ливонии да Литве ходить. Тут быстро головушку сложишь. Вот какой уж год воюем, а сабли хорошей не выслужили. Ни шлема богатого, ни панциря. Поместий нет.

– Да откуда, – поддержал брата Малюта. – Это таких денег стоит, ни как нам не потянуть.

– Где уж, за службу, какой год землицей не жалуют.

– Не пойму я тебя братуха. Куда клонишь? Не уж то в Литву переметнуться хочешь. Ведь в нас течёт литовская кровь. Пращур наш знатный литовский шляхтич выехал на Москву.

– Нет брат, в Литву нам путь заказан. Там нам жизни нет. Не зря же наш пращур оставил родину и выехал в Москву. Тут и нам жить. В Литве нас ждёт такая же участь, сражаться в войске пана Радзивилла и сложить свои головы. Хрен редьки не слаще.

– Тогда что?

– Есть мыслишка, – хитро прищурился Третьяк.

– Сказывай.

– Ещё в Полоцке повстречался мне один серпуховской сын боярский. Как бишь его, Ивашка Семёнов сын Пересветов. Очень учёный муж. Он побывал в Литве, в Валашкой земле и у мадьяр. Много повидал и узнал. Так вот он сказывал, что бояре наши ленивейшие люди, кровопийцы и все царёвы изменники. Он сказывал, что в других землях тамошние владыки со своими боярами не церемонятся, а правят народом грозно. Потому, как конь под царём без узды, так царство без грозы. Бывает, какого заевшегося вельможу спихнёт с места, а с какого и вовсе кожу живьём сдерёт. Поэтому в этих землях покой и порядок, все почитают своих правителей и крамолу не творят. И сея истина завещана нам самим Спасителем.

– Умно.

– Слушай дальше, – одёрнул брата Третьяк Лукьянович. – Сын боярский Пересветов сказывает, что царь-батюшка Иоанн Васильевич услышал волю Божью и сейчас царя на Москве нет. Он постоянно в Александровской слободе живёт. А охраняют его особая опричная братия. Среди них нет ни бояр, ни окольничих, только служилые люди из городовых дворян и детей боярских. Царь их всячески жалует своей милостью. Наделил их землёй в избытке из своих опричных земель, даровал дворы на Москве в Белом городе на Пречистенке. Они сыти, обуты, одеты. У них откормленные лошади, богатая упряжь, сабли с серебряной рукоятью. У всех кованые панцири. Словом, отборные воины. Не нам убогим чета.

– Это за что им такая милость, что ли за охрану царя?

– Не только.

– А что ещё?

– Они бояр да князей, которые изменники и царёвы ослушники, по царскому велению казнят, а их скарб в казну определяют, и себя не обижают. У них на лошадиные шеи повешены собачьи головы, а к сёдлам приторочены мётлы.

– Это зачем? – продолжал удивляться младший из братьев.

– Это значит, что они, как собаки, кусают царских врагов, а затем выметают всех крамольников из страны.

– Да ну, – усомнился Малюта.

– Слушай дальше.

– Что?

– А командуют царскими опричниками не бояре, а они сами из своей среды выбирают себе командиров, кто по рьяней. Так вот, я смекаю, через этих опричников и нам, может, повезёт продвинуться в службе. Может, выбьемся в начальные люди. Выслужимся, авось головами станем. Земелькой разживёмся.

– Что-то вериться с трудом, чтобы нас худородных допустили в царские палаты. Там место князьям да боярам. Нас оттуда взашей выгонят. Они же нас за собак держат, едва от холопов отличают.

– Да говорю тебе, царь-батюшка отрешил от себя бояр. Он хочет окружить себя верными людьми, хоть и дворянского корня. Вот и расставляет на важные посты в своём опричном уделе городовых дворян да детей боярских.

– Не ужели эти хамы из худородных смогут царские службы исполнять. Ни воеводствовать, ни управлять полками они с детства не обучены. А тяжбы судебные править, как будут. Это так один разор в государстве настанет.

– Да что там землями управлять, хитрость какая. Сел в волости на кормление и жми местных людишек себе прибыток чини, вот и вся забота. А суды судить ещё проще. Если кто побогаче, дери с него три шкуры и всё.

– Легко сказать.

– А что мы хуже Смоленского воеводы.

– Как сказать.

– Ты братуха как знаешь, а я чувствую, что в опричном войске нам будет удача. Я в Москву, давай со мной. Или тебе здесь подыхать хочется?

– Эх, была не была, где наша не пропадала, – заломил шапку Малюта. – Поехали брат в Москву.

Братья на радостях обнялись и, спешно собрав свою небогатую поклажу, отъехали из лагеря по московской дороге.

В Александровской слободе

– А это кто? – Малюта толкнул брата в бок, указывая на дородного дворянина в расшитом золотой нитью кафтане на собольем меху.

– Это ближний к царю человек князь Афонька княж Иванов сын Вяземский. Он же ведает набором в опричное воинство, – пояснил Третьяк. – Он него сейчас и зависит наше будущее. Ты уж с ним помягче. Не лезь на рожон. Поклонись ему. Тут таких охотников знаешь сколько было, а отобрали всего ничего.

– Опять князья, – расстроился Малюта. – В земщине всем бояре да князья правят и тут в опричном уделе они же. А ты брат говаривал, что тут одни худородные. Князьям да боярам сюда путь заказан. А как же князь Вяземский?