Как Григорий Бельский стал Малютой Скуратовым

Лялин Вячеслав

– А как сам думаешь, – засмеялся Ромаха Киреев.

– Роман Иванович пощади, – взмолился Жохов. – Мы ж не чужие люди. Сваты, как ни как. Ведь ты ж крестил дочку князя Хотетовского, а она моя свояченица. Не погуби Роман Иванович, Христом Богом прошу.

– Да не я тут главный, твоя жизнь теперь всецело в его руках, – указал на Малюту десятник. – Ему теперь тебя и твою семью казнить или миловать.

Жохов бросился к Малюте, но опричник уже выхватил саблю и с такой силой рубанул недруга, что у него раскололась голова. Жохов рухнул на землю, обагрив кровью собственный двор. К

погибшему, рыдая, бросилась жена, но и она была срублена одним махом.

Разделавшись с хозяевами, опричники разбрелись по двору, распугивая дворню. В горнице, перед иконами дрожа от страха и отбивая земные поклоны, укрылся сын погибшего Ильи Жохова с женой. Их участь была бы ужасной, но за молодых заступился десятник, помня о своём отдалённом родстве с Жоховыми. Опричники не осмелились перечить командиру и занялись грабежом, деля дворянское добро.

Писец составил опись конфискованного у изменника Илейки Жохова добра. При этом только Малюте Скуратову по описи отошла добрая половина имущества казнённого.

После удачного рейда в Сурожский стан, Малюта вернулся домой, в свой двор на Арбате. Вернулся не один, а с пятью холопами и тремя подводами скарба. Встречать батю выскочили его дочки и любимец сын Максимка.

– Ой батя сколько подвод с добром, – радовался Максимка.

– А гостинцы нам привёз, – вторила брату старшая дочь Елена.

– Всем вам курносые будут подарки, – разомлел Малюта.

Будучи настоящим зверем по отношению к врагам, он был нежен и мягок в душе, особенно со своими родными. В своих детях Малюта души не чаял. И старался он выбиться в люди, только чтобы вытащить из грязи и нищеты на свет Божий своих чад, чтобы в жизни им было не так трудно, как ему. И для этого, Малюта не останавливался ни перед каким грехом.

– Батюшка, это всё теперь наше, – щебетали дочери, перебирая наряды и любуясь отрезами заморской материи.

– Батя, а это мне? – восторгался Максимка дорогим кизилбашским кинжалом с усыпанной каменьями рукояткой и обрамлённой золотой нитью ножнами.

– Тебе сынок, – добродушно улыбался Малюта.

– А сабля то хороша, – бросив разглядывать восточный кинжал, Максимка схватил литовский палаш.

– А вот ещё подарочек, – Малюта развернул зипун и протянул сыну редкой работы, витованный птицей, шведский самопал. – Вот грозное оружие.

Самопал был действительно диковинный. Максимка такого самопала никогда не видывал. Поэтому схватив подарок, он целый день не выпускал его из рук, пока не уснул за полночь.

Возвратившись в Александровскую слободу, Малюта от сослуживцев узнал, что расправу над царским изменником Жоховым приписал себе десятник Ромаха Киреев. Ему досталась и государева милость. Теперь он стал полусотником.

Новость сильно расстроила Малюту. Роль Киреева в деле Жохова была не последней, но и Малюта приложил к этому руку. И почувствовав себя несправедливо обделённым, затаил обиду на бывшего десятника. Сразу обратиться к государю он побоялся и решил посоветоваться с Василием Грязным.

Грязной, как и Скуратов, происходил из беднейшего рода Ильиных и только благодаря опричнине выдвинулся по службе. Поэтому был предан царю и люто ненавидел царских врагов, князей да бояр, от которых вдоволь натерпелся в ранние годы.

– Василий Григорьевич дозволь тебе слово сказать, – с почтением обратился Малюта к Грязному.

– А, Григорий Лукьянович, – завидев товарища, улыбнулся Грязной. – Ты теперь у нас в героях значишься. Такого упыря, как Илейка Жохов, разоблачил. Вырвал с корнем измену. За это тебе государева милость и слава великая.

– Да я как раз, Василий Григорьевич, хотел поговорить с тобой на счёт Жохова.

– А что случилось, – заподозрив неладное, насторожился Грязной.

– Не знаю с чего начать.

– Давай по порядку.

– Ромаха Киреев не всё доложил государю.

– Рассказывай всё, что знаешь о полусотнике.

– Как прибыли мы на двор Жохова, так царский отступник стал с Киреевым разные речи вести.

– Всё сказывай. Какие речи вели?

– Что мол они давние товарищи. Служили в Ливонском походе вместе. Да к тому же они кумовья. Так вот Киреев хотел изменника Илейку пощадить. Если бы не я, то Жохов, остался бы жив. Потому как бывший десятник желал его отпустить. А когда Жохова предали смерти, то спас его сына с женой. Отпустил их на все четыре стороны. А при дележе имущества изменника заботился не о государевом прибытке, а и своей мошне. Весь самый ценный Жоховский скарб себе присвоил. Да и того, видно, ему мало, перед царём одного себя нахваливал и все государевы милости себе присвоил.

– Вон как, – покручивая ус, обрадовался Василий Грязной.

Он был доволен рассказом товарища. Ромаха Киреев давно ему не нравился. Слишком большую власть набирал этот выскочка, становясь опасным конкурентом. Старшие опричники, сплотившиеся вокруг царя с первых дней образования опричного двора, ни кого не подпускали к государю. И было бы не плохо немного проредить ряды конкурентов.

– Что скажешь Василий Григорьевич?

– Пошли к дьяку Курицыну, – предложил Грязной. – Пусть составил челобитную государю.

Вскоре челобитная на Ромаху Киреева с перечислением его измен была представлена государю. Иоанн Васильевич был в страшном гневе. Измену среди своего ближайшего окружения он не терпел. Не для этого он окружил себя особым войском, чтобы в его среде терпеть изменников.

За ослушания и измены Ромаха Киреев был прилюдно казнён в Александровской слободе. А его имущество было отписано Малюте Скуратову. Особой царской милости удостоился, и Василий Грязной.

С тех пор некая дружба завязалась меж Скуратовым и Грязным. Малюта очень нуждался в покровители, понимая, что без поддержки, в надежде лишь на царскую милость, пробиться на верх будет трудно.

Царская служба была по нраву самолюбивому опричнику. Но не всё было так гладко. Время шло и, несмотря на усердие и прилежание, положение Малюты нисколько не менялось. Он по-прежнему оставался рядовым опричником.

– Тут в опричнине тоже не просто выбиться в люди, – как-то пожаловался Малюта своему новому товарищу. – Тут все ближние к царю места уже заняты такими же худородными людишками. Они мёртвой хваткой держатся за царскую милость, нас к государю и на пушечный выстрел не подпустят.