Как холодно в земле

В пыльное стекло колотилась залетевшая с улицы муха. Окно было приоткрыто, в щель вверху проникал теплый городской воздух и гул движущегося по Уайтхоллу автомобильного потока, но муха никак не могла сообразить, как ей выбраться наружу. Она снова и снова, со все возрастающим отчаянием, врезалась в прозрачную преграду, вставшую между ней и свободой.

— В точности как я! — забывшись, вслух изумилась Мередит Митчелл.

— Вы что-то сказали, мисс Митчелл?

Начальник отдела кадров с подозрением посмотрел на нее. Он не любил иметь дело с женщинами. Это было написано у него на лице. Начальник отдела кадров был толстым, розовощеким, напыщенным коротышкой. Как только Мередит переступила порог его кабинета, она сразу поняла, что взаимопонимания с ним не добиться. Это был случай сильнейшей взаимной неприязни с первого взгляда.

— Я имела в виду, к вам, наверное, часто приходят сотрудники с такой же просьбой, как у меня, которые работают в Лондоне, но хотят получить назначение в другую страну?

— Чаще, чем вы можете себе представить, мисс Митчелл.

«Высокомерный болван», — подумала Мередит.

— Но вакансии появляются все реже и реже. Сокращения, кругом сокращения!

— Я понимаю, но ведь министерство должно быть заинтересовано в том, чтобы получать от меня больше отдачи? Сидя здесь, я в буквальном смысле ничего не делаю!

— Я бы так не сказал, мисс Митчелл. — Высокомерный болван заглянул в лежащую перед ним папку. — Ваш начальник полностью удовлетворен вашей работой. Естественно, я прекрасно понимаю, что, занимая должность британского консула за границей, вы были, если можно так выразиться, сами себе командир…

Мередит скорчила гримасу.

— …поэтому, без сомнения, бумажная работа в Лондоне кажется вам несколько скучной.

«Ты даже не представляешь, насколько ты прав! — подумала она, угрюмо разглядывая его галстук в красную горошину. — И кто, интересно, подарил ему эту мерзкую тряпку? Жена? Богатенькая тетя Флора? Или он сам ее купил?»

Оторвав взгляд от веселеньких кружочков, она успела заметить отблеск злорадного удовлетворения, промелькнувший в его маленьких глазках. Она отлично понимала, что это значит. Здесь она находилась всецело в его власти. Этот бюрократ всю жизнь только тем и занимался, что протирал штаны по кабинетам, у него ее стремление к независимости и сложной работе вызывало одновременно презрение и зависть. Мередит вдруг пришло в голову, что она в принципе может себе представить, при каких обстоятельствах нормальный во всех отношениях человек может совершить убийство.

— Итак, — оживился начальник отдела кадров, складывая домиком свои пухлые ладошки, — теперь позвольте мне узнать, имеется ли у вас какая-либо особая причина для того, чтобы просить назначения именно сейчас, так сказать, в данный момент времени? Может быть, вы испытываете трудности с жильем?

— Нет, — неохотно признала Мередит. — Один мой коллега сейчас за границей, он разрешил мне пожить в его квартире в Ислингтоне. А до этого я снимала коттедж за городом, но оттуда было очень тяжело ездить каждый день на работу.

— Значит, с жильем проблем нет. Вам очень повезло, мисс Митчелл.

«Оставь свои суждения при себе!» — мысленно огрызнулась Мередит.

— Проблемы личного характера? — Он бросил на нее настороженный взгляд, в котором читалось, что женщины, по его мнению, и проблемы личного характера так же неразделимы, как подпись и печать на официальном документе.

— Нет! — отрезала она.

— В таком случае, мисс Митчелл, я не вижу, почему именно вам мы должны отдать предпочтение. Но не принимайте это близко к сердцу. Мы получили прекрасные отзывы о вашей деятельности на предыдущем посту. Работа здесь, возможно, не столь интересна — зато столь же необходима! Кто терпит и ждет — тоже службу несет!

Для Мередит это стало последней каплей. Она поднялась со стула. И поскольку была довольно высокой, угрожающе нависла над утонувшим в кресле карликом, который сразу нервно заерзал.

— Может, вы и рады прохлаждаться за этим столом до самой пенсии! А я хочу выбраться отсюда и сделать что-нибудь полезное, пока меня не сдали в утиль!

Щеки начальника отдела кадров из розовых стали бурыми.

— Едва ли нам стоит продолжать этот разговор! — задыхаясь от возмущения, воскликнул он и раздраженным жестом захлопнул папку с ее личным делом.

Мередит понимала, что он не просто захлопнул папку — он уничтожил ее надежду на перспективу в работе, и винить в этом должна только себя. Ну и к черту все.

— Я тоже так считаю! — заявила она, развернулась и вышла из кабинета.

Вспоминая эту стычку по дороге домой, Мередит, намертво зажатая среди людских тел в переполненном, душном вагоне подземки, испытывала лишь злость и отчаяние. Но злилась она уже не на твердокаменного бюрократа, не пустившего ее за границу, а на саму себя. Она выбрала наихудшую из всех возможных линий поведения, — она, всегда умевшая изящно и тактично разрешить самую сложную ситуацию! «Вот это я напортачила! — мрачно думала она. — Вот это я села в лужу! Теперь мне и через сто лет не добиться назначения. Всю оставшуюся жизнь мне суждено дважды в день спускаться в это чертово метро».

Сосед справа наступил ей на ногу, сосед слева больно ткнул локтем в бок. Господи, выбраться бы из этой ежедневной преисподней. Оказаться бы сейчас где-нибудь подальше — все равно где. Она даже пожалела, что отказалась от аренды коттеджа, несмотря на то что добираться оттуда в Лондон было жутко неудобно. Если уж нельзя уехать за границу, так неплохо было бы развеяться и провести несколько дней за городом. Сама не заметив как, она начала думать об Алане. Хорошо ему в Бамфорде, прелестном маленьком городке, в окружении сельской тишины и покоя, где он занимается настоящим делом, которое никак нельзя назвать однообразным и скучным. К тому же скоро Пасха. Весна за городом! Новая жизнь, зарождающаяся в холодной земле! «Быть в Англии теперь, когда апрель…» [1]

Вокруг стоял характерный запах, несмотря на то что кто-то — Алан Маркби заметил это еще на подходе к дому — открыл окна на втором этаже. «Наверное, какой-нибудь молодой констебль, еще не привыкший спокойно переносить соседство со смертью и сопутствующими ей признаками», — думал он, поднимаясь по голой скрипящей лестнице и стараясь не дотрагиваться до перил, чтобы не оставлять лишних отпечатков пальцев. Он также следил за тем, чтобы не касаться стен, но не только потому, что не хотел усложнять работу криминалистам, — просто они были все черные и липкие от грязи.