Как истинный джентльмен
Шрифт:
Несколько мгновений Диккан лишь молча смотрел на нее, видимо, не в силах собраться с мыслями.
— Великолепная Джорджиана? — наконец пораженно переспросил он. — Твоя мать?
Диккан, самый воспитанный человек во всей Британской империи, тяжело опустился на освободившийся стул и, пораженный, в молчании уставился на нее. Казалось, он только что узнал нечто еще более страшное, чем его внезапная женитьба.
Глава 10
Диккан знал, что ему надо было проявить тактичность. Сказать что-нибудь
Великолепная Джорджиана была олицетворением английской красоты: светловолосая, с голубыми глазами, прелестной сливочной кожей с алым румянцем. Миниатюрная, словно фарфоровая куколка, но с женственными формами тела.
А ее улыбка… Этой улыбке посвящали сонеты, восхвалявшие ее лицо, одновременно такое лукавое, милое и соблазнительное. Когда в последний раз Диккан видел Джорджиану, примерно год назад, она услаждала своей улыбкой двор Габсбургов. Даже в сорок лет она была невероятно красива.
Теперь Диккан вспомнил, что когда-то она вышла замуж за красавца солдата. Легенда гласила, что в день ее свадьбы расстроенные поклонники оставили на пороге ее дома огромную гору цветов. Почему никто никогда не упоминал про Грейс?
Глядя на нее, тихо стоявшую перед ним, словно на скамье подсудимых, со спокойным выражением на ничем не примечательном лице и туго зачесанными над высоким лбом почти бесцветными волосами, Диккан никак не мог постичь всю нелепость ситуации. Грейс улыбалась, но он был не настолько наивен, чтобы поверить, будто ей весело. О Господи! Сколько раз люди реагировали на ее признание подобным образом?
Диккан снова чуть все не испортил, собравшись было извиниться. Вместо этого он только спросил:
— Почему ты говорила, что твоя мать умерла?
— Я этого не говорила. Я просто сказала, что ее нет. И уже давно.
— С семи лет?
Лицо Грейс выражало сочувствие.
— Ты единственный ребенок?
Она отвела глаза.
— Моя сестра родилась мертвой. Думаю, это стало последней каплей. Она была самым прекрасным младенцем на свете, но так и не начала дышать.
И вот красавица осталась с ребенком, которого нельзя было назвать совершенным. Однажды Кейт сказала Диккану, что Грейс родилась хромоножкой. Любила ли Джорджиана свою дочь? Трудно сказать.
Не зная, что делать, Диккан подошел ближе и взял ее холодную руку в свои.
— Не каждый может похвастаться такой смелостью, как вы, миссис Хиллиард, — произнес он, надеясь, что сумел найти нужные слова.
Ее улыбка стала более искренней.
— Я очень вынослива, мистер Хиллиард. Можно сказать, несокрушима. Прости, что поставила тебя в неловкое положение перед твоей матерью. Клянусь, больше тайн у меня нет. Тебе уже известно мое полное имя. Грейс Джорджиана.
Наконец Грейс мягко отняла руки, давая понять, что они уже все обсудили и лирическая часть разговора позади.
— Пора вернуться к делам. Кажется, ты говорил, у тебя встреча.
Диккан кивнул, по-прежнему оглушенный.
— Я должен быть уверен, что ты переживешь встречу с моей матерью.
Грейс искоса лукаво взглянула на него.
— Наверное, не по-христиански пожелать, чтобы ее съели мопсы?
К ее удивлению, Диккан от души расхохотался.
— Кажется, мы понимаем друг друга лучше, чем я думал, женушка. Может быть, сегодня поужинаем вместе? Заодно натаем узнавать друг друга. Наверняка нас ждут открытия.
Грейс вспыхнула, как девчонка, которую пригласили на танец.
— С удовольствием.
Диккан никогда не считал себя трусом. До того самого момента, когда увидел ее вспыхнувшее лицо. Ему внезапно захотелось обнять ее. Сказать ей, что она не заслужила такого отношения со стороны своей матери. Но тогда их отношения станут более теплыми и близкими, а это может поставить Грейс под угрозу. По крайней мере так говорил себе Диккан.
Поэтому он предпочел уйти как можно быстрее.
— Отлично. Тогда увидимся вечером.
И не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.
В тот день Грейс готовилась к ужину особенно тщательно. Конечно, она по-прежнему была в своем неизменном сером муаровом вечернем платье, которое уже начала ненавидеть. В самом платье не было ничего плохого. Просто оно не запоминалось, а именно к этому когда-то и стремилась Грейс. У женщины, живущей среди солдат в Португалии, гардероб отличается от гардероба леди, которая входит в гостиную лондонского отеля.
Диккан приветствовал ее довольно сдержанно, после чего уселся на свое место и заказал ужин.
— Итак, — начал он, потягивая прозрачный говяжий бульон, — с чего начнем?
Его улыбка была натянутой. Грейс не могла его винить. После утреннего откровения он готовился к очередным сюрпризам. Наверное, он даже сам не замечал своего напряжения, как будто ожидал катастрофы.
— Давай начнем со светских развлечений, — предложила она. — Ты любишь оперу?
Кажется, этот безобидный вопрос его удивил.
— Если есть на свете вместилище скуки, — наконец ответил он, — то это опера. Прошу, избавьте меня от пронзительных сопрано. Но только не говори никому. Это нанесет удар по моей репутации.
Грейс улыбнулась:
— Похоже, опера для тебя настоящее испытание. Ведь дипломатам, наверное, приходится частенько там бывать.
— Увы, это так. А ты? Неужели любительница арий?
Грейс смущенно произнесла:
— Пока не знаю. У меня не оставалось времени на оперу.
— Даже когда ты жила у леди Кейт?
— Она любит оперу не больше твоего.
Диккан задумчиво кивнул:
— Верно. А другие развлечения? Чем ты занимаешься в свободное время?
Грейс в свободное время только шила, убирала и готовила.