Как изгибали сталь
Шрифт:
– Милостивый сударь, законы пишутся не для начальства, а для подчиненных, и поэтому прошу Вас не указывать мне на эти законы.
В одном из сел был один пожилой дружинник. Активный, но какой-то молчаливый, учитель начальных классов, ветеран войны. Учил от «а» до «я». Как в учебнике и ни слова больше. А ведь мы прекрасно знаем, что, прочитав учебник, многого не узнаешь и толком не поймешь. Обязательно должен быть комментарий учителя и дополнительная литература. Краем уха от людей услышал, что он был в плену и воевал у Власова. Офицеры, работавшие с архивами, проинформировали меня, что у Власова он не воевал, а был лейтенантом в Туркестанском легионе СС. Ничего себе! Офицерские погоны немцы просто так не давали. Сейчас детей учит быть строителями коммунизма. (Почему в своем заявлении
Сейчас бывших эсэсовцев делают национальными героями в Прибалтике и на Украине. Все в духе современности и еврочеловечности – хоть чёрта лысого в герои приглашайте, лишь бы как-то досадить России.
Население с пониманием относилось к пограничникам. Понимали, что границу надо охранять. Активно участвовали в поисковых мероприятиях учебных и настоящих нарушителей границы.
Однажды проводились серьезные учения под руководством потомственного генерала с барскими манерами (бывают не только потомственные рабочие). «Нарушителей» готовили в тайне. Задача – дойти до самой линии границы и сделать «прокол» (безнаказанное нарушение границы), а это значит, что нам всем предстоит получить крупнейшую нахлобучку, чтобы бдительность не теряли.
Мы посидели, подумали и решили, что нарушение должно произойти именно в выбранном нами районе. Риск был большой. Сосредоточим силы на одном направлении, а вдруг нарушители пойдут на другом направлении? Настояли на своем. Поехали, подняли все наличные силы дружинников и через три часа задержали подозрительных лиц в 5 км от сигнализационно-заградительной системы. Обыск – сомнений нет – «враги». Их, понятное дело, у нас отобрали. Нас вернули на исходное положение, а нарушителей забросили на другом направлении. Мы – как вратари при пенальти. Бросился не в ту сторону – гол. Бросились опять на то же направление и через два часа задержали знакомых задержанных. Они, оказывается, серьезно готовились только к одному направлению. Пустили их на другой участок и там им не дали развернуться. Не допустили до проволоки. Сорвали затею с проведением поиска в непосредственной близости от государственной границы.
Генерал раздосадован. Первый спрос с «нарушителей».
– А чего мы могли сделать? – оправдываются они. – Шли, прятались. Вдруг, видим, на пригорок аксакал на ослике выехал. Минут десять постоял и уехал. А через пятнадцать минут приехали десять человек на мотоциклах и с ружьями. Попробуй, убеги от них.
И во второй, и в третий раз туркестанские «байкеры» находили и задерживали «нарушителей».
Начался разбор полетов с представителями пограничного отряда. Здесь у вас карта нарисована не точно, здесь не указано то, здесь не указано это. Вызывают смотреть и нашу карту. А чего ее смотреть, если на ней простым карандашом отмечены районы, где могут скрываться «нарушители», указаны группы дружинников, время и маршруты их движения. Времени не было, карту «на коленке» рисовали прямо в машине. Как тут штабные взвились. Да разве вы не знаете, что карту надо рисовать цветными карандашами, да почему у вас никаких условных обозначений нет, да какое вы училище оканчивали, и пошло, и поехало. А что скажешь? Формально они правы. Жаль, что в то время не были изобретены приспособления для отвода глаз в сторону. Стоишь, жрешь глазами начальство и молчишь. (Товарищ лейтенант, если хотите со мной разговаривать, то стойте и молчите). Спасибо заместителю начальника отдела, старому подполковнику, которому до пенсии один день оставался, и терять ему нечего было.
– Извините товарищ генерал, – говорит он, – мы нарушителей ловили и на карту у нас времени не было. Приедем – поймаем, а нас снова назад. И так три раза. Все сидели и ждали, когда «нарушители» придут, а мы их на местности вылавливали.
Наказывать нас не стали, но и поощрять тоже. Скажите спасибо, что не наказали.
Кстати, это был хороший принцип стимулирования основной массы офицеров. Каждый человек заранее подозревается в совершении какого-либо проступка. Принцип: «Отсутствие у вас дисциплинарного взыскания – не ваша заслуга, а наша недоработка». Не совершил проступка сейчас, потом обязательно совершит. Отсутствие наказания считается благодарностью и положительной оценкой работы. Но, если человек попал «в струю», то чем его только не награждали. И внеочередное звание, и орден, и медаль, и знак, и денежная премия и т. п. «Смотрите, понимашь, как мы умеем награждать отличившихся».
Я раньше думал, что такая система поощрений и наказаний была только в военной системе. Оказывается, она везде была такой. Не так давно на железной дороге один начальник указал другому (естественно, нижестоящему) на его мягкотелость: за два месяца никого не лишил премиальных.
Существует такая военная побасенка: «Сейчас мы приедем и разберемся с вами. Наградим провинившихся и накажем непричастных».
Был такой случай. В то время, когда в Афганистане и не помышляли о демократической революции, афганские любители изящной словесности собирались небольшими группами, человек по 200, на конях и с оружием. На стыке трех границ по советской территории они проскакивали в Иран и гуляли по северной его части вплоть до Каспийского моря, по пути продавая наркотики, захватывая заложников, и отпуская их за солидный выкуп. Иранская жандармерия вела с ними настоящую войну. Мы иногда видели недалеко от границы иранские вертолеты, бомбившие что-то на своей территории, слышали перестрелки и разрывы вблизи границы, будучи готовыми к встрече вооруженных «гостей».
Однажды мы ждали уходящих с боем афганских «ковбоев» и жестами оружием показали им, что границу здесь нарушать не надо. Они нас сразу не поняли, пока свист пуль не сообщил о наших серьезных намерениях, и они были вынуждены вернуться на иранскую территорию, чтобы снова пробиваться через ирано-афганскую границу. В это время по тыловой дороге проезжал курсовой офицер Московского пограничного училища, привезший на стажировку на границу своих курсантов. Услышав стрельбу, он остановил машину и вышел на пригорок посмотреть, что делается. На пригорке получил прилетевшую издалека пулю в ногу (зачем выходил, зачем смотрел?).
Наши пограничники после «разговоров» с афганцами осмотрели себя, все целы, доложили наверх, что все прошло благополучно. Представили людей к медалям «За отличие в охране государственной границы СССР». И вдруг доклад, что в это время и в этом же районе один офицер получил пулевое ранение. Его, не разбираясь, махом наградили орденом «Красная Звезда». Не был, не присутствовал, но ранен. Как у Твардовского: «Глянь, и орден как с куста». Над больными смеяться нехорошо, но этот офицер, пока был в училище, орден не носил. Стоило ему надеть орден, как все к нему подходили и умоляли рассказать, как и за что он его получил.
Пустынные места в Туркестане только поначалу кажутся безжизненными и некрасивыми. Пустыня полна всякой живности и растительности. Барсы, шакалы, гиены, лисы, ежи, дикобразы, дикие козлы-архары, кабаны, фазаны, утки, змеи всех видов, скорпионы, фаланги и другая мелкая и крупная живность. В отношении пресмыкающихся и ядовитых членистоногих нужно быть осторожными. Сами они не нападают. Но в брачный период своим близким нахождением к ним можно создать опасность для этих животных и получить укус или укол.
Однажды в авиационном полку под Башебадом в комбинезон летчика заполз скорпион. Пока комбинезон был свободным, скорпион вел себя тихо. Но во время полета при нарастании перегрузок комбинезон стал сжиматься, и скорпион пополз на свободное место по телу летчика. На землю поступил доклад об ухудшении самочувствия летчика, и он был вынужден садиться в аварийном порядке. Приземлился в полубессознательном состоянии. А ведь могла случиться и трагедия. Со временем начинаешь находить и прелести своего проживания в этом районе. Оказывается, рядом с нами протекает знаменитый Каракумский канал. Рыбы в канале видимо-невидимо. Сомы, караси, сазаны, белые амуры, толстолобики, маринки и прочее, и прочее. Одно время канал начал зарастать камышом и травой. Косили, выдергивали, ничего не помогало. Решили запустить травоядную дальневосточную рыбу: белых амуров и толстолобиков. Те, как коровы, стали эту траву поедать. Опять проблема. Мало травы, берега осыпаются. Нашли мы себе рыбный промысел и стал появляться приварок к офицерскому столу. Весной охота на перелетных уток. Черным-черно от уток.