Как на Дерибасовской угол Ришельевской
Шрифт:
Вот оттого Спорщик просто прикидывал, какую карьеру успело себе сделать это колесо фортуны в новеньком костюме-тройке из «Платана» и при галстуке.
Когда Капон увидел, как принимают Славку в кабаке, где очень редко пускали советских граждан и никогда не открывали дверь перед цветными иностранцами, даже если они гнали строки из «Мистера Твистера», он понял, что теперь Моргунов не меньше генерального директора «Интуриста».
— Слава, вы трудитесь в обществе охраны животных от окружающей среды? — полюбопытствовал Капон, когда официант напрочь отказался зачитать приговор и, чуть ли не кланяясь, пригласил эту пару не забывать дорогу в кабак.
— Нет, — честно ответил Моргунов, — я сейчас стою на защите нашей любимой родины. Выполняю
Спорщик никогда не служил в армии, хотя ему доводилось стрелять из пистолета и махать ножом. А Моргунов, словно потеряв интерес к собственному слову, знаком подозвал до себя водителя кремовой машины и по-военному приказал:
— Дуй ко мне на хату и проверь, как там идет ремонт. Если что нужно — к Степану на базу и подвезешь. Свободен после этого до девяти ноль-ноль.
Водитель пантерой прыгнул у машину, словно Славка не отдал боевой приказ, а уколол его иголкой в зад. А Моргунов развязно предложил Капону немножко прогуляться по бульвару.
Самое смешное в этой истории было, что Моргунов таки-да попал в армейское положение и был им очень доволен. Даже дебил понимает: там, где оканчивается профессионализм, начинается бардак. И наша доблестная Советская Армия в этом бардаке победоносно завоевала высокие рубежи. Потому что мы знаем с детства: империалисты всех стран только спят и видят, как бы нас завоевать и превратить в своих рабов. Но хрен им: наша могучая армия постоянно напрягается на страже самой мирной страны, которая своих рабов просто так никому не отдаст. Вот поэтому советская армия самая большая в мире. И служат в ней все кому не лень. А кому лень служить, все равно регулярно получают повестки, чтоб по-быстрому перлись выполнять свой священный долг под угрозой уголовного кодекса. А когда начинается генеральная битва за урожай, так эти повестки вообще бомбами сыплются над мирными городами. Кто знает, может, в это самое время их зловредный Пентагон в полном составе обеспечивает кормами корову из штата Айова?
Так что тут удивительного, если наша армия такая громадная, хотя имеет секретное оружие, которого ни у кого нет — портянку. За кирзовый сапог как оружие массового поражения промолчим. Потому что пушки — пушками, а кто-то же должен убирать урожай, пока колхозники торгуют на рынках, строить дороги и генеральские особняки. На шару это делать желающих никогда не найдется. Скажем больше — за госрасценковские бабки тоже. А тут мало того, что никто не спрашивает «Не желаете ли выполнить свой воинский долг по возведению сортира у доме командира дивизии?» благодаря статье за дезертирство, так еще и без зарплаты. За все остальное, что творится в армии, можно промолчать, потому что Моргунова интересовал только этот штрих с его бесплатным приложением к труду.
Пришла пора уборочной и военкомат осчастливил Моргунова своей повесткой. Обычно Моргунов находил этим посланиям место у сортире, а тут его словно гец укусил. И он прется у Московский райвоенкомат, хотя такому красавцу у порядочной армии платили бы большие деньги, чтоб он близко к ней не подходил. Но что делать, если советский пацан еще не умеет толком сказать «мама», а уже догадывается, что он военнообязанный? Так Славка же не исключение, среди одесских пацанов тем более. У него в военном билете значится, что он свое уже отслужил. Был заправщиком военных самолетов у Борисполе до тех пор, пока не прилетел с неба крылатый гад без понятия за присутствие в армии Моргунова. И нагло потребовал горючего, потому что у его нутре томятся беспогонные туристы у сапогах на какой-то там Мозамбик. Мозамбик им подавай, когда Моргунов уже успел сделать ченч на горючее. Потому что самолет самолетом, а за два часа до него Славка закончил заправку личных автомашин офицеров, попутно набивая солдатский сидор шоколадом, кофе, сигаретами, водкой, так как брать деньги с командиров было ниже его достоинства. Иди знай, может, из-за этого гнусного Моргунова в Мозамбике никак
Чего бы там ни было, но, зайдя в военкомат, Моргунов тут же вспомнил за свою службу. А так как из всех военных достоинств у него было наглое рыло, хороший почерк и бутылка «Армянского», так он стал повышать свою армейскую квалификацию писарем у том же здании. И, засел у кабинете под номером 35, как в дзоте. Только Моргунов не думал ни от кого отбиваться, хотя за два часа своей нелегкой службы успел спереть почти шестьсот чистых бланков с военными печатями. И когда Славка выперся с ними на воздух, сделал морду, что теперь в Одессе главнее маршала, чем он, не бывает.
Бывшая рулетка Моргунов с ходу почувствовал себя исполняющим обязанности бога Марса в городе областного пошиба. А как же иначе, если из его рук повестки стали получать, кто прежде от такой радости отбивался всеми конечностями? Так одно дело идти неизвестно куда собирать урожай или строить на шармака чего-то в этой самой армии, совсем другое — валяться на пляже, отмахиваясь от жары повесткой, когда зарплата сама себе капает. Славка Моргунов обрастал всякими благами, как дикообраз иголками. Он заимел персонального портного, водителя и всего за десять бумажек с армейскими печатями затеял такой ремонт у своей хате, что не снился даже военному прокурору, не говоря уже за какого-то там военкома. Кроме того, запасники, вскрывавшие сейфы родных предприятий при помощи Славкиных бумажек еще надежнее, чем автогеном, отбрасывали Моргунову пару копеек на мелкие расходы.
Так нормальный человек жил бы себе и радовался до самой демобилизации. А наглому Славке этого мало. Когда аппетит приходит во время еды, то какой желудок может выдержать моргуновские требования? Если б к военкомату прикрепили хоть одну типографию, Славка бы всю Одессу отправил служить неизвестно чему и хорошо понятно зачем. Так никто за типографию не заботится, и Моргунов предлагает Капону стать генералом, минуя сержантское звание. А Капону — что, кисло? Тем более, раз в жизни выпала шара послужить любимой родине, тут не то, что на генерала, на полковника согласишься.
После разговора со Славкой Капон вместо домой заспешил в ателье, которое обслуживало его шикарными костюмами перед очередным фармазонством. И когда Спорщик показал мастеру Игнатовичу свою довольную морду, тот с ходу накинул метр себе на шею и цену к будущему костюму. Потому что, если такой клиент шьет себе шикарную обновку, то мастер понимает: денег от нее поубавится не только у Капона.
Мастер Игнатович заводит Капона до кабинки перед зеркалом и советует, какой крой самый модный для разделки очередных фраеров. На это Спорщик справедливо замечает, что ему так остро нужен костюм, как мастеру Игнатовичу ОБХСС. При названии любимой организации у мастера поубавилось настроения резвиться вокруг клиента, а Капон скромно попросил его замастырить генеральский мундир по выкройке бикицер. Так мастер на то он и мастер, чтоб даже из Капона за неделю сделать генерала; ему один хрен, кто командует в этой армии, лишь бы гульфик не полз на портупею. А учитывая природные данные Капона с его глазом, так Игнатович вообще бы мог ему и фельдмаршальский мундир сочинить под Кутузова. Тем более, что такая работа оценивается не как какой-то паршивый костюм из трех блюд. Но Спорщику за два разных глаза хватало и генеральской должности.
— Знаете что, Капон, — вкрадчиво шептал на ухо клиента Игнатович, размахивая мелом перед его носом, — мне так было трудно достать хороший материал до вашего костюма с погонами. Это же не какой-то там завалящийся люрекс, которым прогонялись все суда у порту.
Капон молча кивал головой, показывая всем своим важным видом, что страшные заботы мастера Игнатовича шкрябают ножом по его большому сердцу.
Когда мундир был готов, Капон посмотрел на себя у зеркало и без дежурных причитаний портного с ходу понял, что он просто родился, чтобы быть генералом. И армия в его лице потеряла ровно столько, сколько нашла в военнослужащем Моргунове.