Как обуздать олигархов
Шрифт:
Любопытно, что в то же время многие консервативные круги выступали достаточно западнически и либерально. Порой многие из них доходили даже до своеобразного социал-дарвинизма. Один из ярчайших примеров — М. О. Меньшиков, ведущий публицист известной газеты «Новое время» и идеолог Всероссийского национального союза (ВНС).
Среди нынешних националистов его принято идеализировать, однако некоторые высказывания «мэтра» совершенно противоречат духу национальной солидарности. Так, он утверждал, что пролетариям не надо оказывать никакой поддержки «в виде общественной и государственной благотворительности». Согласно ему, пролетарии-профессионалы — «обыкновенно вырожденцы» и «мешать им вырождаться — грех перед природой».
В то же время сам Меньшиков вовсе не был сторонником капитализма. Он восторгался «сильной личностью» хозяина, но был категорическим противником «буржуазности», отличающей современную цивилизацию. В понимании Меньшикова, буржуазность — это господство материальных ценностей, богатства над человеком. Оно, сожалеет Меньшиков, есть одна из основных характеристик современного ему уклада жизни: «Если хоть на секунду отрешиться от сковывающего старые общества лицемерия и спросить: какое мы чтим божество? Какую власть? То культурнейшие страны обязаны ответить: божество наше — знание, уважаемая власть — капитал».
Буржуазность, господство капиталистов, отчуждает от владения собственностью большинство людей. Она лишает людей свободы труда, превращая их в безропотных исполнителей воли немногих хозяев. Собственность, в идеале, должна быть не просто частной, но еще и индивидуальной, максимально замыкающейся на фигуре владельца: «Инстинкт собственности в его чистой, благородной форме доступен только человеку, выделывающему предметы собственности для себя, а не покупающему их за деньги… Только та вещь истинно своя, в которую вложена часть самого себя…». Практическим воплощением подобного идеала Меньшиков считал крепкое крестьянское хозяйства, чей индивидуализм он и предлагал усилить. (Для рабочих Меньшиков считал наиболее оптимальным определенное соучастие в прибылях капиталистов.) Как видим, и здесь все совсем не просто.
Впрочем, что уж тут говорить, если даже и консервативнейший Совет объединенного дворянства вел ожесточенную борьбу против крестьянской общины, которая была одним из важнейших институтов национальной самобытности.
В 1915 году в Думе был создан оппозиционный Прогрессивный блок, объединивший большинство депутатов. В него вошла и часть правых думцев, составивших фракцию «прогрессивных националистов» (В. В. Шульгин и др.). А после Февраля 1917 года эти «продвинутые» господа в своем программном обращении заявили: «К самодержавию, осужденному историей и народом, возврата быть не может». Оказалось, что «новый строй должен покоиться на основе законности и права при нерушимом соблюдении неприкосновенности личности и свободы слова. Он призван обеспечить Великой России цельность и неделимость, свято охраняя права единой русской нации…». Впрочем, все эти ренегатские шаги не помогли — прогрессивные националисты перестали быть влиятельной силой сразу же после революции. Но свое темное дело либерал-националисты все-таки сделали. Именно позиция этих «прогрессивных» деятелей привела к тому, что нападки на правящий строй приобрели характер общенациональной и общеполитической кампании. Между тем даже Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства была вынуждена признать, что все утверждения о «распутинской клике» и ее влиянии на государя не имели ничего общего с действительностью. Но революция уже взяла свой кровавый разбег.
Самое поразительное, что в либеральной кампании активное участи приняли некоторые консерваторы. Да еще какие! Самый яркий пример — неистовый Пуришкевич, говоривший: «Правее меня только стенка!». Этот деятель произнес в Думе целую речь о «темных силах» в окружении государя. И сия речь встретила бурные аплодисменты на левых скамьях. В устах монархиста эти «разоблачения» выглядели более чем пикантно и, самое главное, весьма убедительно. Поэтому можно сказать, что Пуришкевич сделал для Февральской (вполне «оранжевой») революции 1917 года больше, чем все левые и либеральные депутаты, вместе взятые.
О «темных силах» говорили и на последнем, XIII съезде Объединенного дворянства. Там была даже принята особая, осуждающая резолюция. Хотя дальше делегаты все-таки не пошли и отклонили требование либерального крыла. Последнее выступало за создание правительства, ответственного перед Думой.
Впрочем, что там политики. «Правые» бунтари были и в других слоях. Например, в армии. Так, посол Франции в России Морис Палеолог приводит любопытнейшие слова одного гвардейского офицера. Тот уверял, что Россия «может быть спасена только посредством национальной революции…», причем «Государственная дума недостаточно сильна, чтобы бороться с теми силами, официальными или невидимыми, которыми располагает немецкая партия. Наша последняя надежда на спасение — в национальном государственном перевороте».
Конечно, все это не отменяет того факта, что большая часть консерваторов придерживалась однозначно государственнической позиции. Но факт есть факт — как был свой националистический сектор в либерализме, так и внутри национализма существовало либеральное крыло. И без него Февральская революция вряд ли была бы возможной.
К сожалению, консервативно-либеральный сектор, по мере развития событий, все больше и больше сужался. Уже такие деятели, как П. Н. Милюков или А. И. Гучков, во многом порывали с традициями раннего либерализма. (Хотя и им был присущ в определенной мере национал-империализм.) Позиция думских либералов нанесла огромный удар по государственности. А уж либерализм 80—90-х годов прошлого века и начала нынешнего достигал (и достигает) едва ли не апогея беспочвенности.
Справедливости ради надо отметить, что и в новейшее время предпринимались неоднократные попытки создать версию национально и государственно ориентированного либерализма.
Прежде всего, речь идет о политической программе упомянутого уже Александра Исаевича Солженицына, изложенной им в некогда нашумевшем труде «Как нам обустроить Россию». Здесь была сформулирована идея самобытной и национальной земской демократии.
И многим она показалась весьма привлекательной. Показательно, что еще в перестроечный период возникла Республиканская народная партия России (РНПР, лидер — Н. Н. Лысенко), которая позиционировала себя как партия идей Солженицына. Вплоть до середины 1990-х годов РНПР (переименованная в Национал-республиканскую партию России) была одной из крупнейших национал-патриотических организаций. Однако она так и не сумела закрепить своего успеха и пошла по проторенной патриотами дорожке — раскол и забвение.
Можно вспомнить и о таких политиках, как М. Г Астафьев, который являлся одно время лидером возрожденной кадетской партии, или В. В. Аксючиц, попытавшийся основать в России христианскую демократию. Эти люди представляли как будто перспективные направления, но и они канули в Лету.
В начале этого века снова наметились некоторые «национал-государственные» шевеления в либеральном лагере. Наиболее заметным был проект Анатолия Чубайса — так наз. «Либеральная империя». О нем много говорилось в разных политических кругах и в СМИ, но в настоящее время СПС ни к какому империализму не пришел, а продолжает находиться в авангарде прозападных сил.
Достаточно любопытную программу представил в 2003 году Институт национальной модели экономики, которым руководит либеральный мыслитель В. А. Найшуль. В ней содержатся такие положения: «Наш выбор: быть Третьим Римом или отстающим цехом всемирной фабрики. Чтобы быть Третьим Римом, надо обратить все национальные пороки в национальные добродетели. Чтобы быть на задворках, достаточно смириться с одним. Чтобы быть Третьим Римом, надо ответить на все вызовы окружающего мира. Чтобы пасть, достаточно уклониться от одного. Быть Третьим Римом — означает наследовать и духовность, и цивилизацию первых двух. Быть Третьим Римом — значит являться центром современной цивилизации… Мы ныне — рассеянный народ, не имеющий прочных государственных и общественных институтов. Наши институты должны стать совершенными, как римское право, эффективными, как американский бизнес, и прославиться, как суворовская армия». Однако данная инициатива так и не получила серьезного резонанса.