Как организовали внезапное нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия
Шрифт:
Когда Восточная Европа оказалась под контролем Сталина, то он вынужден был пойти по троцкистскому пути (тем самым в очередной раз признав де-факто правоту своего врага), и компартии Польши, Венгрии, Румынии, Болгарии, Чехословакии уже создавали партийные блоки под своей гегемонией и приходили к власти не в качестве «союзников» буржуазных партий, а как самостоятельная сила. Разумеется, идею поворота в стратегии Сталин приписал себе. Но в целом Сталин зарубежное коммунистическое движение не жаловал, а приехавших в 20—30-х годах в СССР коммунистов пострелял немало. Избежать тюремных нар или пули удалось небольшому числу политэмигрантов.
За что Сталин так не любил иностранных коммунистов?
В письме одному из руководителей германской компартии А. Тальгеймеру Сталин писал: «Победа революции в Германии будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение,
130
Вопросы истории КПСС. 1987. № 10. С. 117.
131
Ленин В.И. Указ. соч. Т. 41. С. 3–4.
Но может, у Сталина были и более весомые соображения, чем нежелание делить свое величие с другими будущими вождями?
С высоты современного опыта понятно, что народам России не нужна была следующая установка Ленина: «Пролетарский интернационализм требует, во-первых, подчинения интересов пролетарской борьбы в одной стране интересам этой борьбы во всемирном масштабе; во-вторых, требует способности и готовности со стороны нации. идти на величайшие национальные жертвы ради свержения международного капитала» [132] . И если бы Сталин стал ее игнорировать, то надо было бы сказать ему за это спасибо. Но жертвы приносились, и жертвы громадные, в том числе напрасные. И непонятно во имя чего?
132
Ленин В.И. Указ. соч. Т. 41. С. 81–82.
Смена курса выразилась в политике дистанцирования. Вот что пишет Ю. Жуков в «катехизисе» под говорящим названием «Настольная книга сталиниста»: «…на протяжении всего 1934 г. как Советский Союз, так и Коминтерн демонстративно отстранялись от всех революционных выступлений, происходивших в мире. И в феврале во время восстания в Вене вооруженных отрядов австрийской социал-демократической партии – шуцбунда. И в октябре, когда началось восстание в Астурии, подготовленное испанскими коммунистами… И в том же октябре при ликвидации. так называемой Китайской советской республики. Всякий раз Москва подчеркнуто выражала невмешательство, незаинтересованность в исходе всех этих событий…» [133]
133
Жуков Ю. Настольная книга сталиниста. М., 2010. С. 41.
Теперь понятно, что должен был написать Ленин в своем завещании, если бы смог заглянуть в будущее. А именно: «Предлагаю снять Сталина с поста генерального секретаря коммунистической партии как предателя».
А через два года, в 1936 году, под фанфары обсуждения «самой демократической» Конституции, начались массовые аресты большевиков и приехавших в СССР политэмигрантов. Показательно, что в период сердечных отношений с Германией в 1939–1940 годов. Сталин даже не попробовал вызволить из тюрьмы руководителя германской компартии Эрнста Тельмана, как не пытался помочь руководителю итальянской компартии Антонио Грамши, так и умершему в заключении. Впрочем, он вообще никогда не пытался вызволить коммунистов из тюрем, а наоборот, выдал немецких коммунистов гестапо. Об этом стало известно после войны потому, что в лагере Равенсбрюк выжила вдова видного партийного функционера ГКП Ноймана – Маргарет Нойман. Она поведала, что передача нацистам группы примерно в сто человек, включая ее, произошла в марте 1940 года.
Но открутиться от роли лидера коммунистического движения и мирового социализма Сталину не удалось. И тогда перед ним возник вопрос: что делать?
А делать было нечего, как только привычно играть роль своего среди чужих. На практике Сталин делал то, что делали феодальные государи, – создавал вокруг себя вассалов. Это быстро привело к конфликтам с руководством молодых социалистических стран. Ярче всего он проявился в схватке с И. Тито и его соратниками. В 1949 году Югославия была объявлена «фашистским государством». С другими непокладистыми руководителями Сталин поступил привычным порядком: они были объявлены агентами западных спецслужб и частью расстреляны или повешены, а частью посажены в тюрьму. Среди казненных – руководство чехословацкой компартии во главе со Р. Сланским, группа Костова в Болгарии (Т. Костов был заместителем главы правительства), видные государственные деятели Венгрии – министр иностранных дел Л. Райк, начальник Генштаба Г. Палфи, секретарь ЦК Т. Сони. Среди посаженных будущие лидеры Польши, Венгрии, Чехословакии – С. Гомулка, Я. Кадар, Г. Гусак.
Когда Сталин умер, преемникам пришлось налаживать отношения с социалистическими государствами по новой, в том числе согласиться на реабилитацию расстрелянных и находящихся в тюрьмах коммунистов. Но сама система «социалистического лагеря» осталась, а с ней, как оказалось, и неразрешимые проблемы ее функционирования. Под рукой у Сталина и Хрущева не было Троцкого с его нетривиальными идеями, которые можно было бы «творчески» присвоить. А своих не оказалось. Зато лидеры Франции и ФРГ сумели разработать конструкцию, приведшую к образованию Европейского союза, попасть куда стало сокровенной мечтой всех социалистических государств, включая половину бывших советских республик.
Часть вторая
Следствия
Расстрелы как диалектическая проблема
Продвигаясь к рубежу 22 июня 1941 года, мы подошли к самой трагичной и темной ее странице. Не организовав «1937 год», Сталин не смог бы реализовать и «внезапное нападение».
Сталин умел добиваться от других признания в своих ошибках, но никогда не признавал своих, предпочитая валить свои провалы на других. Такое поведение было не только тактикой, но и стратегией. Повинившийся человек разоружался. Это терминология тех лет. «Разоружись перед партией», – требовал Сталин. Когда человек «разоружался», он становился кандидатом на скамью подсудимых, ибо психологически был готов вываляться в грязи. И делал уже не из одного страха, но и в силу мазохистского убеждения, что так надо партии.
Троцкий писал в начале 1929 года: «Ему (Сталину) остается одно: попытаться провести между официальной партией и оппозицией кровавую черту. Ему необходимо до зарезу связать оппозицию с покушениями, подготовкой вооруженного восстания и пр… Отсюда план Сталина: выдвинуть обвинение в «подготовке вооруженной борьбы», как предпосылку новой полосы репрессий… Нужен удар, нужно потрясение, нужна катастрофа» [134] .
Потенциальная возможность реализовалась после убийства Кирова и завершилась в 1938 году последним открытым судебным процессом над бывшими большевиками (к тому времени многие из них превратились в политических ничтожеств). Казалось бы, можно было ставить точку. Однако расстрелы бывших соратников Ленина – это, безусловно, потрясение, но не катастрофа. Троцкий в понимании своего «зеркального отражения» оказался провидцем до последнего слова. Настоящая катастрофа была впереди.
134
Бюллетень оппозиции. 1929. № 1–2. С. 3.
Все мемуаристы, посещавшие Кремль и кабинет Сталина, единодушно отмечают: их не обыскивали, личное оружие они сдавали добровольно. Это можно выдать за демократизм товарища Сталина. Но может быть и иная трактовка: Сталин не боялся покушения, ибо знал (а он был отличным психологом), что те люди, с которыми он встречается, на теракт не способны. Даже те, которые потом будут расстреляны как шпионы и заговорщики. Почему он не верил в покушение на себя? Может, потому, что отводил прерогативу выбора жертв себе?