Как приготовить дракона
Шрифт:
Лохматый пес гавкнул на них из-за забора, но Кэти шикнула, и псина, добродушно вывалив розовый язык, тут же завиляла хвостом. Перегнувшись через забор, Кэти бесстрашно отцепила приставший к косматому уху репей.
– Театр под открытым небом, кстати сказать, соорудил ваш предшественник, – со значением добавила она, идя вперед. – Его сослали в Лоханки, и он не захотел покидать это прекрасное место. Чувствуете, какой воздух?
Она глубоко вдохнула, запрокинув голову к небу и придержав шляпку рукой.
– Навозом воняет, – подтвердил
– У нас и памятная табличка есть, – встрял Франтик, наигрывающий веселенькие переборы на лютне. – На школе висит. И еще одна на городской управе.
– Там тоже кто-то умер? – догадался Гарри.
– Предпредпоследний ссыльный, – кивнул Франтик. – И еще один утопился от тоски в Лоханках, но там табличку не стали вешать, некуда. Городничий предлагал вбить столб, но в каком именно озере утоп бедолага – никто не помнит.
– А есть вообще шанс уехать отсюда живым? – поинтересовался он.
– Франтик, сгинь, – сердито отмахнулась от него Кэти. – А вы, герен, не торопитесь уезжать. Смотрите, вон тот каменный дом, напоминающий древний замок, принадлежит городничему, рену Кухту. С ним и его дочкой вы уже знакомы. Мэриан – чудесная девушка, правда ведь?
– О да, – согласился он, с иронией глядя на мрачный серый дом, на который какой-то местный скульптор-самоучка налепил толстых горгулий.
– Молодая, красивая, из хорошей семьи, – с воодушевлением продолжила Кэти и, понизив голос, добавила: – Единственный ребенок. Большое приданое.
– Вы что же, сватаете меня? – Гарри так поразился, что остановился, и Франтик врезался ему в спину.
– Почему бы нет, – ответила Кэти. – Если будете делать свадьбу у меня в таверне, сделаю скидку.
– А я готов выступать бесплатно! – подхватил Франтик. – Если потом вы у себя в столицах расскажете друзьям, мол, есть такой самородок в Лоханках…
– И что же, репертуара хватит? – засомневался Гарри, обернувшись.
– А то! – горячо подтвердил певец, раскрасневшись. – У меня сто листов исписано мелким почерком. А то и двести!
– Я бы ознакомился с вашими стихами, – покивал он.
– Так я принесу, – загорелся Франтик. – Я сбегаю! Одна нога тут, другая там. Вы куда сейчас? К озерам?
– Давайте не будем спешить, Франциск, – перебил его Гарри. – Выберите пять самых лучших песен и презентуйте их вечером за ужином. Согласны?
Франтик ударил себя кулаком в грудь и убежал прочь.
– Зачем вы даете ему напрасную надежду? – укорила его Кэти.
– Почему же напрасную? – возразил Гарри. – Голос у него, конечно, на любителя, но стихи вроде ничего. Томные ночи, нежные красавицы – на такое всегда есть спрос. А вы разве не хотели бы уехать отсюда?
– Нет, – отрезала Кэти. – Итак, дом рена Кухта – это и есть городская управа. На обратном пути зайдете к нему подписать бумаги. Мэриан наверняка тоже там…
– Кушает, – пробормотал Гарри, и Кэти сердито на него зыркнула.
– А вот и Лоханки, – она обернулась в другую сторону, и ветер взметнул синие ленты на ее шляпке, – Наши чудесные озера.
Три озера, раскинувшиеся в долине, и правда выглядели примечательно: одинаковые, круглые, точно кто-то вырезал их с помощью циркуля, решив проделать дыры, чтобы потом выбраться на поверхность из-под земли, а может и вовсе – из другого мира…
По спине пробежал холодок, лопатки отчаянно зачесались, и Гарри, втянув воздух, довольно улыбнулся. Там было опасно. То, что надо.
ГЛАВА 5. Прыжок
Гарри плелся по Лоханкам без всякого энтузиазма, и было до обидного ясно, что ни школой, ни театром мне его впечатлить не удалось. Но потом, завидев озера, он словно ожил: побежал вперед, чуть не выпрыгивая из сапог и принюхиваясь, как охотничий пес.
– Вода чистая, как слеза ребенка, – слегка запыхавшись, говорила я, едва поспевая за ним. – Рыбалка отличная, Виктор может вас сводить.
Гарри не отвечал, а только кивал на мои слова, а потом свернул к острым белым скалам, торчащим из-под земли точно кости гигантского животного.
– Пляж лучше на правой Лоханке! – воскликнула я, но дракон уверенно забирал влево.
Он остановился, только забравшись на верх утеса и, глянув вниз, присвистнул.
– Омут, – выдохнула я, опершись на березку, а потом и вовсе села на пенек и, сняв шляпку, принялась обмахиваться.
– Глубокий? – спросил Гарри, обернувшись.
– Очень, – подтвердила я. – Дна не достать. Посмотрите, какая вокруг красота. Берег словно ножом срезали, такой ровный.
– Угу, – промычал он, пройдясь вдоль края, а мне отчего-то захотелось оттащить его подальше.
– Неудивительно, что прежние ссыльные нашли здесь свое пристанище, – продолжила я. – Так и бывает, Гарри. Судьба иногда преподносит сюрпризы. То, что казалось наказанием, становится высшей наградой.
– Вы так расхваливаете ваши Лощинки… Еще немного – и я подумаю, что вы решили цены взвинтить, – заметил он.
Скинув сапоги, Гарри стянул и носки и с наслаждением прошелся босиком по траве.
– Один из ссыльных, тот, что утопился, был драконом, – сказала я, сама не зная почему.
Я ведь хотела, чтобы он полюбил Лоханки, а теперь говорю об утопленниках. Язык мой – враг мой. Но то, как Гарри смотрел в омут, очень мне не нравилось.
– Вот как? – переспросил он. – Значит, я тут не первый дракон?
– В театре даже есть картина, на которой нарисован дракон, летящий над озером.
У него толстое брюхо с золотой чешуей, короткие кожистые крылья, как у летучей мыши, а щеки круглые, как у рена Фейреха. Интересно, какой дракон получается из Гарри? Точно без брюха. Вон какой живот плоский. А глаза у герена Шпифонтейна оказались лазурного цвета, словно безоблачное небо, раскинувшееся над нами.