Как продавали Аляску. Все еще можно вернуть
Шрифт:
Неслыханное для России дело – добровольный отказ правительства от собственных земель – конечно же, должен был получить в российском обществе резко негативную оценку. И потому подготовка подписания договора проводилась секретно, и даже факт его ратификации не предавался широкой огласке.
О том, что продажа Аляски осуществлялась узкой группой заговорщиков в правительстве и не имела ничего общего с привычным коллегиальным принятием решения высшими сановниками Российской империи, свидетельствует секретный рескрипт Александра II от 16 мая 1867 года об учреждении Комиссии на время его отсутствия [401] . Членами Комиссии под председательством великого князя Константина Николаевича назначены: великий князь Николай Николаевич, председатель Комитета министров князь П.П. Гагарин, военный министр Д.А. Милютин, министр внутренних дел П.А. Валуев. Фактически эта Комиссия всецело брала на себя бразды правления страной в отсутствие государя. Вот он, круг высших государственных чиновников империи, по праву пользующихся всецело доверием царя. Но никто из них, кроме великого князя Константина Николаевича, не был допущен к принятию решения о продаже Русской Америки. Ни один из них не участвовал в заседании Особого комитета по продаже Аляски 16 декабря 1866 года.
Сам председатель Комитета министров князь П.П. Гагарин узнал о решении уже после свершившегося! Вот как рассказывал Ф.П. Врангелю член Правления Российско-Американской компании М.Д. Тебеньков: «В начале апреля (1867 год, три месяца спустя после состоявшегося решения о продаже Аляски. – И.М. ) князь Гагарин, председатель Комитета министров и проч. и проч., возвращается домой от Государя (курсив мой. – И.М. ) и говорит своему домашнему секретарю Перози, чтоб он поздравил Компанию с окончанием ее существования: колонии проданы американцам за 7 млн. долларов, или 10 млн. рублей серебром. Известие это тотчас было передано нам и, конечно, удивить нас слишком не могло, потому что мы знали с 1862 года, когда в колонии ездил ревизор Костливцев, что уступка колоний была в то время предложена Стеклем Министерству иностранных дел Соединенных Штатов, но по причине предполагавшейся войны между ними дело это было на время отложено. Мы знали и забыли, а если бы и не забыли, то ничему бы не помогли. Последнее видно из того, что нас даже не уведомили об этом» [402] .
Мнение председателя Комитета министров князя П.П. Гагарина о финансовой стороне сделки было категоричным: «Действительно, не говоря уже о ничтожности вырученной от этой продажи суммы, нельзя не признать, что правительством при такой сильной мере, идущей прямо вразрез с имущественными интересами Компании и имеющей такой резкий характер, – не могли руководить никакие денежные соображения, т. е. желание извлечь для себя из этой продажи какую бы то ни было материальную прибыль. Очевидно, что здесь действовали соображения более высшие, и именно – политические» [403] .
Некоторые члены правительства узнали о решении продать российские колонии и вовсе через полгода после подписания договора, прочитав об этом в… английской прессе. Свидетельство тому – мемуарные записки военного министра Д.А. Милютина, его «Старческие воспоминания», как он их сам назвал. В разделе «Петербургская официальная жизнь в первые четыре месяца 1867 г.» [404] читаем, что известия о продаже российских колоний дошли до военного министра (!) только в марте 1867 г., да и то из лондонских газет. Цитируя лондонскую «Times», Д.А. Милютин подчеркивает секретную подоплеку сделки: «Россия впервые отказывалась от части своих владений и что уступка эта укрепляет таинственную симпатию (курсив мой. – И.М. ), существовавшую между Россией и Северо-Американским союзом. По выражению английской газеты, на северо-западной границе новой Британской Конфедерации возникает республиканское государство вместо казацкого (подчеркнуто Милютиным. – И.М. )» [405] .
Обратим внимание на выражение «казацкое государство» [406] , почерпнутое военным министром из английских газет. Оно очень точно выражало идею управления Аляской посредством частной Российско-Американской компании, для которой долг служения России и ее интересам довлел над частными выгодами и самоуправством, к которым располагали удаленность территорий от столицы России и невозможность скорого разрешения текущих вопросов обычным чиновничьим чередом. «Казацкое государство» – это далекий от России ее анклав, где верно и нелицемерно исполняют законы Российской империи вполне независимые от империи люди. И этот форпост России в Северной Америке был уничтожен.
Военный министр приводит мнение британской прессы, что и с финансовой стороны сделка абсолютно невыгодна России: «При том и в финансовом отношении находили предполагаемую сделку весьма невыгодною; уже тогда были слухи, что дело шло об уплате Соединенными Штатами лишь семи миллионов долларов. Одна английская газета выразилась даже, что сделка эта ничтожна до смешного, так что было бы справедливо сказать, что Соединенные Штаты получили Российско-американские колонии в подарок…» [407] Бывший военный министр подчеркивает нелепость официальных доводов, с помощью которых инициаторы продажи русских земель в российском правительстве пытались переломить общественное мнение: «Ввиду всех этих толков напечатана была в Jornal de la Petersburg (26 марта) заметка, в которой общественное мнение предостерегалось от слишком поспешной оценки предположенной «обоюдно-выгодной сделки», которая, по мнению органа нашего Министерства иностранных дел, «может иметь последствием оживление торговли в наших портах Восточной Сибири, сообщение нового движения владениям, выгодами которых мы не могли воспользоваться как следовало бы, и находить полное торговое удовлетворение торговых и политических интересов обоих договаривающихся сторон в Тихом океане» [408] .
А вот оценка сделки российской прессой: отклик из «Современной летописи», воскресного приложения к газете «Московские ведомости» от 25 марта 1867 года: «Уступленные ныне Соединенным Штатам наши американские колонии… в течение более восьмидесяти лет доставляли России выгод не менее 100 миллионов рублей серебром в виде разного рода пушных товаров» [409] . Газета «Голос» риторически вопрошала: «И неужели чувство народного самолюбия так мало заслуживает внимания, что им можно жертвовать за какие-нибудь 5–6 миллионов долларов? Неужели трудами Шелехова, Баранова, Хлебникова и других самоотверженных для России людей должны воспользоваться иностранцы и собрать в свою пользу плоды их?» [410]
Возможно, из опасений широкого возмущения раздачей российских территорий и был запущен слух не о продаже, а об аренде Аляски Соединенными Штатами сроком на 100 лет. Этот слух, абсолютно ничем не подтверждаемый в договоре, циркулировал в России и жив до сих пор, питаемый также тем, что в договоре отсутствовала формулировка международных территориальных соглашений – «на вечные времена». Кроме того, название документа на русском языке звучит как «договор об уступке», что тоже смягчает жесткость его содержания, на деле подразумевающего не уступку, а самую что ни на есть откровенную торгашескую, не политическую даже, продажу русской земли. Ложной интерпретацией соглашения и формулой договора, не отражающей его сути, российское правительство неуклюже пыталось затушевать в глазах общественности подлинный смысл роковой предательской сделки.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БЛИЗОРУКОСТЬ ИЛИ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИЗМЕНА?
Договор о продаже Русской Аляски, вступивший в силу в 1867 году, не был обнародован. Его опубликовали только год спустя на французском языке в закрытом издании. Официальных комментариев, объяснявших причины добровольного отказа от своих территорий, российское правительство не давало. Министерство иностранных дел ограничилось общими словами о «полном удовлетворении торговых и политических интересов обеих договаривающихся сторон» [411] , то есть объяснило ключевой для России договор сиюминутными нуждами политического и экономического сотрудничества с Соединенными Штатами.
Все другие официальные обоснования продажи Русской Америки, какие предъявлялись не столько обществу, сколько государю императору, потому что именно от его высочайшей воли зависело принятие этого решения, мы можем извлечь лишь из документов, возникших на стадии подготовки сделки и объясняющих ее необходимость узкому кругу осведомленных о ней лиц. Данные обоснования можно классифицировать по трем группам:
а) внешнеполитические, связанные с приобретением союзника в лице США и подрывом могущества извечного врага и соперника России – Англии;