Как соблазнить декана за 10 дней
Шрифт:
Андрей заходится в истерическом смехе.
— Да ты вспомни, про кого говоришь! Про Горыныча! Думаешь, он так просто от нас отвяжется?
— Но третий раз зачет сдается комиссии, а не ему одному, — однажды Наташка сдавала экзамен три раза и хорошо разбирается в этом вопросе. — Там будут еще двое преподавателей.
Жуков крутит пальцем у виска.
— Кондратюк — декан факультета! Это ты понимаешь? Кто из преподавателей захочет с ним спорить? А я, между прочим, статистику изучил — еще ни разу никто из студентов, которые сдавали его зачет на комиссии, положительную оценку не получали.
У Наташки тоже напрочь пропадает аппетит. Андрея она любит большой и трепетной любовью, и одна только мысль об армии приводит ее в ужас.
— Так что же делать? — глаза ее уже полны слёз. — Нужно же что-то делать! Значит, нельзя доводить до комиссии! Значит, вы должны сдать на второй раз.
Жуков усмехается:
— Кто бы с этим спорил? Только как? Я уже разузнавал — взяток он не берет. Более того — когда на прошлой сессии чувак со второго курса вложил в зачетку сто баксов, Кондратюк целую проверку по этому поводу организовал. Чувака, конечно, отчислили.
Андрей — единственный из нас, кто расправляется с завтраком. Он отправляется в универ с самым понурым видом — на зачет по технологии. У меня по этому предмету «автомат», и я остаюсь в общежитии с Наташкой.
— Есть один вариант, — заговорщически подмигивает мне подруга, едва за Жуковым закрывается дверь. — Я не стала говорить об этом при Андрее.
— Интересно, какой? — я героически съедаю небольшой кусочек бутерброда.
Наташка зачем-то переходит на шепот:
— Да ты сама подумай, Ленусик! Горыныч — кто?
— Как это «кто»? — не понимаю я. — Декан!
Она машет рукой:
— Да это понятно, что декан. Но, прежде всего, он — мужчина. Понимаешь?
Я отрицательно мотаю головой.
— А ты — женщина!
Когда до меня доходит ее посыл, меня бросает в пот.
— С ума сошла? Ты за кого меня принимаешь?
Она садится рядом, обнимает меня за плечи.
— Ленка, ну, ты не обижайся только! Я же ничего такого вовсе не думала! Тебе же не обязательно доходить с ним до секса. Главное, чтобы он на эту удочку попался и сделал тебе непристойное предложение. А ты его на телефон запишешь. Ну, можешь поцеловаться еще для надежности, если не противно. А противно быть не должно. Он — мужик молодой и красивый. Ему, наверно, еще и тридцати нет. Я где-то читала, что он — самый молодой декан в городе.
Я пытаюсь представить себе наш с ним поцелуй. И не могу. И не потому, что мне противно.
— Наташка, а с чего ты взяла, что он сделает мне непристойное предложение? У него, наверняка, своя женщина есть. А может, и не одна.
Подруга торжествующе улыбается:
— А вот и нет! Были у него шуры-муры с одной преподавательницей, но они разбежались еще в прошлом году. А с тех пор он одинок как волк. Спросишь, откуда знаю? Услышала случайно в деканате.
— Ну, допустим, — киваю я. — Но зачем ему связываться со студенткой? Это же какой удар по репутации! Да он и не посмотрит в мою сторону.
Наташка хмыкает:
— Значит, нужно сделать, чтобы посмотрел. Пойдешь вечером к нему в деканат — говорят, он сидит на работе
— У меня не получится, — бормочу я.
— Что не получится? — уже сердится Наташка. — Полизаться с ним пару минут? Да, может, тебе даже понравится. А ноги раздвигать перед ним не обязательно. Ты только запись на телефоне не забудь включить, прежде чем в кабинет зайдешь.
— Но это подло как-то, — не очень уверенно говорю я.
— Подло? — изумляется Наташка. — А мстить студентам на экзаменах не подло? Ставить двойки налево и направо ни за что — не подло? Нет, ну, ты поступай, как знаешь. Хочешь после третьей пересдачи с вещами в свою Тмутаракань ехать — пожалуйста!
Я целый день настраиваюсь на эту мысль. И целый вечер. И даже спать отправляюсь, думая о Горыныче.
Погружаясь в дремоту, слышу, как Наташа пытается успокоить Жукова:
— Миленький, да не расстраивайся ты так! Ленка — настоящий товарищ! Такие, как она, друзей в беде не бросают. Если она Кондратюка прищучит, то и за тебя словечко замолвит, даже не сомневайся!
Я на нее не обижаюсь. Я только не уверена, что мне хватит наглости вообще зайти в короткой юбке в его кабинет.
4 день. Дмитрий Сергеевич
— Послушай, Дима, я понимаю — университет для тебя тоже очень важен, но когда-нибудь тебе всё равно придется делать выбор. И лучше сделать его сейчас.
Дядя заметно сдал за последние полгода — нет уже прежнего блеска в глазах, прежней твердости в голосе. Он по привычке бодрится, но я вижу — ему нужна поддержка.
Мне было пятнадцать лет, когда погиб отец. Дядя заменил мне его. Выкормил, выучил, поставил на ноги. Не ропща, дал возможность заниматься наукой, к которой меня тянуло с первого курса. Ввел в собственный бизнес — огромную сеть мебельных салонов.
Все эти годы сеть только ширилась, появлялись новые филиалы по всей стране. А вот сейчас дядя впервые заговорил о сворачивании части бизнеса.
— Ты же понимаешь — я не молодею, — мебельный магнат Степан Николаевич Кондратюк грустно улыбается. — Филиалы требуют присмотра, а мотаться по командировкам я уже не могу.
Формально я — его первый зам. Но только формально. И если в прошлом году я старался уделять бизнесу много внимания, то после назначения деканом времени на это уже не остается.
— Я понимаю, — снова вздыхает дядя. — Университет — это постоянное движение, кипучая энергия, молодая кровь. И, конечно, такого количества красивых девушек-студенток у нас нет.
Я хмыкаю. Кому, как не ему, знать о моих принципах — студентки меня не интересуют ни в малейшей степени. Это табу. Не понимаю преподавателей, которые идут на отношения с теми, кто заведомо зависит от них. Это насколько надо себя не уважать, чтобы менять серьезные чувства на такие вот короткие интрижки? Или насколько надо заблуждаться, чтобы принимать за чистую монету тот интерес, что вспыхивает у этих дурочек исключительно перед экзаменационными сессиями?