Как стать хорошим государем
Шрифт:
Кот-в-сапогах был известен среди своих, как зверь богатый и обласканный именитым хозяином, зятем короля, маркизом Карабасом. Поэтому Баюн ожидал по этому случаю невиданных выгод и долго ныл в приемной Кощея, выпрашивая себе отпуск. Великий маг поартачился-поартачился, да и отпустил. Но теперь желал узнать, ради чего верный сторож отлучился со своего поста аж на целых две недели, вот и насел на него с расспросами.
Коту очень не хотелось рассказывать. Но пришлось,
– Ну, – сказал он наконец нехотя, – собрались все наши. Бабушка Белинда, кузен Живоглот, двоюродная тетка Лобелия, племянник Ганс
– А тебе что?
– А мне вот, – Баюн ткнул лапой в ящик и фыркнул. – Еще и с издевкой, гад такой! Вам, говорит, мой самозваный дядюшка, как вы есть великий знаток и собиратель фольклора, отписываю сию антикварную вещицу. – Кот нажал на рычажок, торчавший сбоку ящика и черная крышка отъехала. Внутри оказалась прелестная (вернее сказать, когда-то прелестная, ибо краска изрядно осыпалась, юбочка подралась, а левая рука вообще отсутствовала) балеринка. Кот, пыхтя, повернул несколько раз ключик, расположенный рядом с балериной, и раздалась тоскливая, то и дело сбивающаяся и спотыкающаяся мелодия. Балеринка неловко закружилась.
– Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, – задумчиво подхватил Кощей.
– Да, – фыркнул кот, – все прошло, все. Вот же ж!.. – от возмущения известный сказитель не нашел слов.
– Ну, могло быть и хуже, – философски заметил государь тридесятого. – Мог и отравить по-родственному.
– Одно слово – француз! – резюмировал Баюн и захлопнул ящик.
Кощей согласно кивнул, немного помолчал, поднял было руку, чтобы почесать кота за ушком, но раздумал и серьезный пошел в свои покои. И только когда остался один в кабинете, позволил себе усмехнуться краем рта.
Случай пятнадцатый. Этическая проблема
Людоед мечтал попробовать Кощея. "Ну и пусть, – рассуждал злодей, – пусть Кощей бессмертный. Мне бы только на ужин к нему попасть, а там бы я изловчился, вилочку бы воткнул в него, ножичком полоснул, отхватил кусок – и в рот. И пусть потом великий волшебник лютует, пусть испепеляет меня или превращает в жвачное животное! Пусть я умру, но умру, покрытый славой и удовлетворенный!".
И Людоед принялся воплощать мечту в жизнь. На всех злодейских посиделках он громко выражал почтение Кощею и непременно поднимал тост "За нашего премудрого учителя", посылал в тридесятое царство корзины фруктов и цветов, снабженные красочными открытками, публиковал в местной прессе исследования на тему связи долговечности швейных игл и выдающихся качеств всем известного мага вне категорий К. И добился-таки своего! Кощей пригласил его на приватный ужин – так, ничего особенного, салатик там, рыбка, может быть, улитки… – с улыбкой пояснил посыльный едва стоявшему на ногах, трясущемуся от восхищения Людоеду.
И вот наш герой сидит за роскошно накрытым столом. Перед ним – сияющая белизной и поражающая тонкостью тарелка. Слева от тарелки – пять вилок (и с тремя зубцами, и четырьмя, и даже с двумя), справа – пять ножей (и с зубчиками, и скругленный, и узкий, и широкий, и еще один какой-то изогнутый), над тарелкой лежат три ложки, крупные, внушающие трепет щипцы, и кривое шило, про которое уж совсем смущенный гость и подумать не может, для чего такое нужно. Напротив сидит Кощей и улыбается ласково.
И что делать несчастному Людоеду? Какую вилку хватать и втыкать в кощееву плоть? Каким ножом эту плоть резать? Вот схватит он вилку, а она окажется десертной. А ножик – предназначенным для рыбы или для какой-нибудь, прости господи, печеной моркови. Поднимет его Кощей на смех и ославит по всем близлежащим царствиям. И ни почета тебе не будет, ни удовлетворения – позор один.
Пришлось Людоеду поужинать салатом из стеблей эндивия, какой-то мелкой рыбешкой, зажаренной до хруста, и склизкими улитками. А под конец, предлагая гостю противные вонючие сыры, Кощей завел разговор об ирландском фольклоре, в частности, о поминальных песнях, и исполнил несколько из них под аккомпанемент заунывной скрипки, так что у бедного моего героя потом еще долго ныли зубы и желудок при воспоминании о злосчастном ужине.
Случай
шестнадцатый
. Кощей и Пикассо
Вообще великий государь тридесятого внешне очень напоминал автора "Девочки на шаре" в периоде, далеко позади эту самую девочку оставившем. Вот найдите портрет Пикассо годов так сороковых прошлого века. Теперь найдите портрет Кощея. И что мы видим? И тут и тут жилистый мускулистый мужчина неопределенных лет. И тут и тут лысый череп угловатого силуэта. И тут и тут умные глаза и саркастический широкий рот. Нос, правда, у Кощея поаккуратнее будет. А так – прям-таки братья. Впрочем, когда Пикассо было за шестьдесят, великий маг в нем уже разочаровался, а Пабло в свою очередь разочаровался в великом маге. Период же обоюдного увлечения пришелся на вторую половину двадцатых годов.
Сошлись две знаменитости, конечно, на почве женщин. Оба они были ходоки, каких мало, и угораздило их одновременно влюбиться в одну черноглазую (тайная слабость Кощея) и широкобедрую (тайная слабость Пикассо) гризетку. Гризетка, как положено девушке весьма неопределенных занятий и весьма определенного поведения, ни одному из них взаимностью не ответила, изменяла им напропалую (и не только друг с другом, как можно было бы подумать, а и еще с каким-то кудрявым официантом и апашем-поклонником бриолина и опасных бритв) и в конце концов обоих бросила. Вот тут-то они и сошлись. Пикассо пережил потерю, написав портрет гризетки с папироской в зубах (оригинал не дошел до потомков), а Кощей вообще не переживал и тут же увлекся одной весьма известной тогда актрисой Фоли-Бержер (оригинал, естественно, не дожил до наших дней, но если вас интересует, похожа она была на Фанни Ардан в молодости).
В общем, много было выпито вместе красного дешевого вина и зеленого дешевого абсента (напитками одолжался в окрестных кабачках художник), много было выкурено дорогого табака (табак поставлял, естественно, колдун), не раз были сбиты ноги в долгих прогулках и стерты языки в долгих разговорах, как однажды Пикассо сказал:
– Послушай, старый черт! А давай я тебя напишу!
И Кощей согласился.
Не знаю, уж что он там себе представлял, но, увидев картину, был потрясен до невозможности. Разительное сходство, отразившее и его острый ум, и его недюженную магическую силу, и его юридические способности, и его коварство, и его простодушие, так потрясло царя тридесятого, что в тот же день навел он на художника сильнейшие чары, так что тот полностью забыл о четырехлетней дружбе, и смылся из Парижа, подарив предварительно своей актриске уютную квартирку в районе Больших Бульваров.