Как сумели - так смогли. Сказки из Скородумовки

Скифа Аноним

– Вот оно что, - процедила сквозь сжатые зубы старуха, - и его дочку ты нашим парням сватать хочешь. Ох, недоброе дело задумано, на погибель русского народа.

– Спать тебе пора, старуха, догадлива ты.
– Лесной старик дунул в лицо бабке Евлашке, и та снопом рухнула на лавку.

– Заснула, - усмехнулся старик, забираясь на печь, - переночую здесь, а утром в путь тронусь.

– А-а, - недоуменно переглянулись Власик и Протасик, - нам бабка на печку лезть велела. Лучина горела, едва освещая избушку. С печи донеслось похрапывание с присвистом.

–

Соловей, - хихикнул Власик, - вишь, как коленца загибает.

– Еще бы на эту Горыновну посмотреть, - вздохнул Протасик.

– А чего, дед спит крепко, вытащим у него из-за пазухи платок и вволю налюбуемся, - предложил Власик.

Мальчишка осторожно забрался на печку, и уже через мгновение шелковый платок лежал на столе.

– Красивая, - важно произнес Власик, - а все ж у наших девок брови гуще и длинней.

– А давай подрисуем.
– Протасик подобрал около печки уголек, чиркнул раз, другой.

– Брови прямо как коромысла, - прыснул со смеху Власик. Он тоже взял уголек, хотел подправить красавице ротик, но в угольке еще хранилась искра и на тонкой ткани появилась дыра.

– Ты чего наделал?
– зашипел Протасик, - прямо посередке прореха.

– Ну и ладно, - Власик похлопал рукой по шелку, гася мелкие искры, быстренько свернул платок, залез на печку и сунул старику запазуху.

– Пойдем-ка домой, - вдруг решил Протасик, - чего это мы в чужой избушке ночевать решили. Сказок, видать, не дождемся, а мамка заволнуется.

– А пошли, в родной деревне и ночью не заблудимся, - согласился Власик. Мальчики тихонько выскользнули за дверь и со всех ног припустили домой.

В Егоршину избу старик пришел чуть свет.

– Дай отдохну чуток, - смиренно попросил он, но на лавку сел по хозяйски, крепко уперев ноги в старых лаптях в пол.

– Садись, дедушка, - Егорша провел пятерней по льняным волосам, - жаль угостить мне тебя нечем. Один живу, хозяйство сам веду, печь еще не топил, каши не варил.

Старик стянул шапку, хитро усмехнулся.

– Да я сам тебя, милый, накормлю, да такой сладостью, какую ты ввек не пробовал. Одинокому парню непременно жениться нужно.

– Ты как сестра моя Фетюшка, она сорокой трещит: женись да женись. Да не по сердцу мне наши девки, вроде всем хороши, а чтоб жизнь прожить, такого и представить не могу.

– Есть у меня на примете девица, уж такая красавица, - старик полез корявой коричневой рукой за пазуху.

В это время дверь приоткрылась, и любопытный вздернутый нос просунулся в узкую щель.

– Велено мне, мил человек, - таинственным голосом продолжал старик, - ходить по деревенькам, селеньицам и каждому молодцу доброму о красоте небывалой Дивы Горыновны поведывать, платок шелковый с ее ликом показывать. Вот достану его сейчас и солнышко, что в твое окошко весело заглядывает, застесняется, за тучку скроется.

– Солнцу-то чего стесняться, - усмехнулся Егорша.

– Совестно ему станет, что не так ярко красотой сияет.

– Краше солнышка нашего ничего нет, - сказал Егорша.

Старик покачал головой, словно говоря, то ли еще будет, резко вытащил руку с платом и раскинул шелк на столе.

У двери послышались возня и хихиканье, теперь второй нос просовывался в избу.

– Любуйся, - выдохнул старик и даже глаза прикрыл рыжими мохнатыми ресницами, словно боялся ослепнуть.

Егорша расхохотался,

– И впрямь Горыновна, - утирая слезы, проговорил он, - видать, родственница Змею Горынычу, что страх на люд православный наводит.

Старик распахнул глаза с осенней желтинкой и крякнул с досады

– Вот сорванцы чего учудили, весь платок испортили и не починишь.

– Видать долго такую красоту искал, - смеялся Егорша, - брови то на уши наматываются, рот перекосило, а вместо носа прореха, или девка эта как смерть безносая. А глаза, точно буркалы.

– Пойду я, - помрачнел старичок, - придется камень у дороги ставить. Словами рассусоливать я не мастак. Надо же, в первую деревню пришел и сразу неприятность случилась. А мальцам передай, буду ждать их у черной сухой березы с раздвоенной макушкой, пускай вечерком приходят, днем у меня и без них хлопот хватает. Покажу им чудеса всякие, каменья самоцветные.

– Не пойму я тебя, дед.

– Кому надо, тот понял, - старик замигал глазами, хрюкнул, и выскочил из избы так быстро, что Егоршу обдало ветром.

– Странный гость, - покрутил головой Егорша, вышел за дверь, чтобы посмотреть старику вслед, но уже никого не увидел. Власик и Протасик с озадаченными лицами сидели на земле, будто их кто-то сшиб с ног.

– Чудеса да и только, - пожал плечами парень, но чудеса ждали впереди.

Чтобы сотворить какое озорство Власик и Протасик были первые, но посидеть, подумать им было некогда. Поразмыслили бы, зачем старичок, даже имени которого они не знали, зовет их к себе в гости в дремучий лес, да еще и ночью. Едва дождавшись красок вечерней зари, друзья побежали к лесу. К вечеру похолодало, подул ветер, темные облака напирали друг на друга. Власик и Протасик ежились, зябко поводили плечами, но с пути не свернули. Лес шумел и волновался, скрипели старые осины. Но Власик и Протасик топали и топали по желтым и красным листьям. Темнело быстро и веселый лес, расцвеченный яркими красками, словно деревья собрались на праздник, вдруг насупился, ощетинился острыми сучьями, стал одинаково темным, вверху, в просветах между деревьями мелькнули звезды. Власику и Протасику стало страшно, но мальчишки храбрились, старались друг перед дружкой не показать боязни.

– Ты чего дрожишь?
– спросил Власик товарища.

– Это ты, как овечий хвост бьешься, - хихикнул Протасик.

Ухнул филин, и друзья совсем струхнули, кинулись напролом куда-то. Взошел месяц, прямо перед мальчишками появилось сухое дерево с раздвоенной верхушкой. Голые ветви причудливо изгибались.

– Да вот же она, береза черная, - обрадовался Власик, - так, посмотрим, где дедово жилище.

Мальчишки завертели головами и увидели огромного медведя, готового броситься на них.