Как уничтожили «Торпедо». История предательства
Шрифт:
– Для меня лично это не имело первостепенного значения. В разных конфликтных ситуациях я старался поставить себя на место Иванова, понять его. Люди-то все разные. Валентин Козьмич – человек страшно эмоциональный, сразу после игры такое иногда мог выплеснуть… Но не со зла все это было, не со зла. У меня к нему, несмотря ни на что, осталось чувство благодарности: при этом тренере я начал играть, при нем меня узнали.
– Почему же тогда, едва стало известно о возвращении Иванова, ты первым подал заявление об уходе из «Торпедо»?
– Ну, как тебе объяснить? Благодарность за прошлое – это одно, а сегодняшний день – совсем другое. В какой-то момент я начал подозревать – а потом с каждым днем все больше укреплялся
– А кто вам, молодым – и конкретно тебе, – мешал играть в другой футбол?
– Как это – «кто мешал»?! Есть же тренерская концепция, тренировочный процесс, установка на игру, наконец. Полтора последних года мне вспоминаются как один бесконечный день монотонной работы. На тех же тренировках запрягут, как лошадь, и бегай туда-сюда. Не было ни одного упражнения, где бы пригодились смекалка, индивидуальность. На установках, на теоретических занятиях все внимание – обороне. А впереди – как получится: авось убежим, авось прорвемся. Потому и удались за сезон всего две-три игры-импровизации. В остальных же матчах все – наскоком, наплывом, куда кривая вывезет. Мы в дубле (имею в виду себя, Шустикова, Ульянова, Кузьмичева, Чугайнова, Чельцова) совсем иначе играли.
– Но дубль – это дубль…
– Я понимаю, что взрослый футбол требует совсем других физических кондиций. И, надо отдать должное Валентину Козьмичу, «физикой» он нас накачивал под завязку. На этом, собственно, да на самоотдаче и вырывало «Торпедо» свое место в пятерке. Но должно же еще хоть что-то просматриваться. У меня перед глазами пример «стариков» – тех, кто, «отпахав» на поле по десятку лет, уехал сейчас доигрывать во второсортные зарубежные клубы. Они ведь тоже, говорят, были футболистами небесталанными, а что с ними стало в «Торпедо»? Самое страшное, что может быть, – это если лет через 15–20 болельщик скажет обо мне: «А, Тишков? Ну, как же – работяга, пахал на поле, будь здоров». И совсем другое дело, если так: «Тишков? Он играл…» А иначе зачем тогда все это?
– Команда заканчивала чемпионат без Иванова. Что, на твой взгляд, изменилось в «Торпедо»?
– Кое-что изменилось: тренировки стали интереснее, смягчилась атмосфера… Но ведь не бывает так, чтобы сегодня тренер сменился, а назавтра команда заиграла в другой футбол. Евгений Васильевич Скоморохов не раз предостерегал нас от эйфории. Чудес не бывает, и то, что закладывается на тренировках, проявится лишь спустя несколько месяцев. Если проявится…. Пока до «класса» нам, конечно, еще далеко. Классная команда не имеет права, победив московский «Спартак» и киевское «Динамо», проиграть потом «Крыльям Советов».
– Иванова многие обвиняли в том, что он – тренер-диктатор. Но готовы ли торпедовцы к демократии?
– А страна вся наша готова? В том-то и дело… Но в принципе вопрос, который ты задал, на данный момент самый важный. Очень сложно перестроиться: всю жизнь человек работал из-под палки, и вдруг ему не приказывают, а советуют, не орут, а объясняют. Я надеюсь, что в «Торпедо» пусть не все, но хотя бы большинство поймут: теперь нам не на кого кивать и негде искать виноватых, кроме как среди самих себя. Должно же дойти, в конце концов, до людей. Мы попробуем создать команду, о которой мечтали. Попробуем.
В итоге Валентин Иванов вновь, во второй раз, оставшись один против всех, покинул расположение команды. Он защищался, боролся, выступал в печати, откровенно высказывая свою позицию и доказывая свою правоту. Упирал на то, что требовал от футболистов соблюдения дисциплины и режима (что, естественно, не всем нравилось), обвинял некоторых игроков в предательстве интересов команды, прибегал к экскурсам в прошлое. В общем, давал понять, что при нем команда всегда была на виду и что без него будет хуже. Многое в его словах было справедливым, но были и передергивания, натяжки – в расчете на то, что не все знают тонкости. Приведу лишь один пример. Голкипера Валерия Сарычева он считал – наравне с Игорем Чугайновым – главным виновником развала команды: «Если бы не Сарычев, не ушел бы из команды способнейший Харин. Но на тот момент сильнее был Валера. Его я и ставил». Говорить можно, конечно, все что угодно. Но факты и цифры свидетельствуют о другом. В сезонах 1986 и 1987 годов основным вратарем команды был Дмитрий Харин, проведший соответственно 25 и 27 игр. В то время как Сарычев – только 6 и 3. Харин ушел в «Динамо» совсем по другим причинам – в том числе и потому, что в 1987 году после встречи в Тбилиси с местным «Динамо» Иванов обвинил Харина в сдаче игры. Торпедовцы тогда вели в счете – 2:0, но в концовке Харин пропустил два нелепых гола. С голкиперами такое случается, такова их профессия – если они ошибаются, выручить их не может уже никто. Но раздосадованный ничьей Иванов не нашел ничего лучше, чем свалить все на Харина. Это и стало последней каплей. Едва ли не на следующий день Дима написал заявление о переходе в «Динамо». Поэтому в 1988 году, в котором автозаводцы завоевали «бронзу», основным голкипером был уже Сарычев. Во многом благодаря его отличной игре команда и пробилась в призеры.
В то время я близко сошелся с Валерием, мы подружились, а потому могу засвидетельствовать: он глубоко порядочный и высоконравственный человек, которому абсолютно чужды разного рода интриги и закулисные игры. Говорю об этом так уверенно, потому что не раз беседовал с ним на разные темы. Вот один из таких разговоров.
«Мы договорились встретиться с голкипером московского «Торпедо» Валерием Сарычевым в вестибюле станции метро «Площадь Ногина» (сейчас – «Китай-город») и вместе пойти в редакцию журнала «Футбол», где он ни разу не был. Пока шли по неосвещенной, в ранних зимних сумерках, горбатой (как называли ее в старых справочниках) улице Архипова к дому № 8, разговорились.
И первым его вопросом был такой: «А почему вы решили написать обо мне? Вообще-то я не склонен к популярности. Мне это мешает. Да и к «Торпедо» у прессы, особенно московской, отношение прохладное, что ли. К примеру, побеждает «Спартак» – и сразу появляются хвалебные отзывы. А о «Торпедо» в таком случае просто скажут: сыграло так-то и так-то, выиграло с таким-то счетом – и все».
Вратарь с руками музыканта
– А вы не считаете, что причиной всему – невыразительная игра вашего клуба в последние годы?
– Может быть. Но ведь и когда мы сыграем хорошо, тональность отзывов не меняется. В общем-то, мы не обижаемся, нет, но иногда становится досадно – когда что-то хорошее попросту не замечается.
– Что ж, спорить не буду. Только ведь и болельщики вашу команду не жалуют: в среднем на матчах «Торпедо» бывает две-три тысячи человек. Отчего так происходит?
– Ну, конечно, многое, если не все, зависит от игры. Это ясно. Но вот посмотрите: в этом сезоне – особенно в его концовке – даже на матчах «Спартака» собиралось мало зрителей. Жизнь, конечно, сейчас стала непонятная, сложная. Что-то еще мешает людям прийти на стадион. Футбол как игра призван доставлять людям радость. Может быть, наш болельщик уже и радоваться разучился? Радоваться каждой игре, каждой встрече со своим клубом, а не только его победам…