Как устроена экономика
Шрифт:
Школа рассматривала экономику как совокупность рациональных и эгоистичных индивидуумов, а не классов, как в классической школе. Индивидуум, согласно неоклассической экономике, – это довольно однобокое существо, «машина удовольствий», как его называли, нацеленная на максимизацию удовольствия (полезности) и минимизацию боли (неудобства), как правило, в узко определенных материальных условиях. Как вы узнаете из главы 5, это существенно ограничивает объяснительную силу неоклассической экономики {52} .
52
Возвышение индивидуума неоклассической школой выходит за рамки определения субъектов экономической деятельности как индивидуумов, а не классов. Большинство представителей школы разделяют веру в методологический индивидуализм, то есть в то, что научное объяснение любого коллективного образования,
Неоклассическая школа сместила фокус с производства на потребление и обмен. С точки зрения классической школы, особенно Адама Смита, производство находилось в центре экономической системы. Как мы видели в главе 2, Смита очень интересовал вопрос, как изменения в организации производства преобразовывают экономику. Согласно его представлению об истории, общества развиваются поэтапно, в соответствии с господствующей формой производства: охотой, скотоводством, сельским хозяйством и торговлей (эта идея получила дальнейшее развитие у Карла Маркса, о чем я расскажу позже). В противоположность этому неоклассическая школа рассматривала экономическую систему, по сути, как сеть товарообмена, единолично управляемую «суверенными» потребителями. Велись лишь небольшие споры о том, как организованы и как меняются существующие процессы производства.
Эгоистичные индивидуумы и самоуравновешивающиеся рынки: сходства с классической школой
Несмотря на эти различия, неоклассическая школа унаследовала и развила две ключевые идеи классической школы. Первая – уверенность в том, что субъектами экономической деятельности движет личный интерес и что конкуренция на рынке гарантирует, что их действия в совокупности ведут к благоприятному исходу для общества. Вторая идея заключается в том, что капитализм – или, точнее, рыночная экономика, как предпочитали называть его сторонники этой школы, – есть система, которую лучше оставить в покое, поскольку она имеет склонность возвращаться к равновесию.
Постулат неоклассической школы о невмешательстве в работу рынка в дальнейшем получил развитие в важных теоретических разработках начала XX века, направленных на то, чтобы дать нам возможность объективно судить о социальных улучшениях. Вильфредо Парето (1848–1923) утверждал, что если мы уважаем право каждого независимого индивидуума, то должны рассматривать социальные изменения как улучшения только тогда, когда они приносят пользу одним людям, не причиняя при этом вреда другим. Больше не должно быть жертв во имя «высшего блага». Этот принцип получил название критерий Парето, и сегодня он составляет основу для всех суждений относительно социальных улучшений в неоклассической экономической теории {53} . В реальной жизни, к сожалению, возможно совсем немного изменений, которые никому не принесут вреда; таким образом, критерий Парето фактически становится рецептом сохранения статус-кво и невмешательства. Принятие его придает неоклассической школе очень сильный консервативный уклон.
53
Можно сказать и иначе: общество находится в состоянии оптимальности по Парето, если нельзя улучшить положение одного, не причинив вреда другому.
Революция против свободного рынка: подход несостоятельности рынка
Две теоретические разработки, проведенные в 1920-х и 1930-х годах, разрушили, казалось бы, неразрывную связь между неоклассической экономикой и пропагандой политики свободного рынка. После этих событий стало невозможно ставить знак равенства между неоклассической школой и экономикой свободного рынка, как до сих пор ошибочно поступают некоторые люди.
Наиболее важной из них была разработка экономики благосостояния, или теории несостоятельности (провала) рынка, сделанная кембриджским профессором Артуром Пигу в 1920-х. Пигу утверждал, что в некоторых случаях рыночные цены не отражают истинных социальных издержек и выгод. Например, завод загрязняет воздух и воду, потому что те не имеют рыночной цены, следовательно, к ним можно относиться как к бесплатным продуктам. Но в результате такого «перепроизводства» загрязнения окружающая среда будет уничтожена и общество пострадает.
К несчастью, последствия некоторых видов экономической деятельности не имеют цены на рынке и, следовательно, не отражаются в экономических решениях – это явление называется экстерналия. В таком случае правительство могло бы оправданно заставить завод меньше вредить окружающей среде, то есть создать отрицательную экстерналию, с помощью специальных налогов или нормативных положений (например, штрафов за сброс избыточного количества сточных вод). Однако некоторая деятельность имеет положительную экстерналию, например успехи компании в области научных исследований и разработок (НИР). За счет новых знаний, которыми могут пользоваться другие люди, НИР создает большую ценность, чем получаемая
Менее значительное, но довольно важное дополнение появилось в 1930 году и получило название принципа компенсации, согласно которому изменение может считаться социальным улучшением, даже если оно нарушает критерий Парето (то есть кому-нибудь вредит), в случае, когда общая польза для всех сторон достаточно велика, чтобы можно было компенсировать потери проигравших и все равно получить выгоду. Позволяя одобрить изменения, способные повредить некоторым людям (но в полной мере возмещающие их убытки), принцип компенсации позволил неоклассическим экономистам избежать ультраконсервативного уклона критерия Парето. Естественно, компенсация, увы, очень редко осуществляется в реальности [54] .
54
Несмотря на то что это могло навредить американским трудящимся, например работникам автомобилестроительной или текстильной промышленности, многие экономисты – сторонники неоклассической теории поддержали подписание НАФТА – соглашения о свободной торговле США с Мексикой и Канадой – на том основании, что национальные выгоды от расширения торговли намного превысят уровень компенсации для этих (и других) проигравших. К сожалению, последние так и не получили полного возмещения убытков, так что результат нельзя назвать улучшением по Парето.
Контрреволюция: возрождение концепции свободного рынка
С учетом этих изменений у неоклассической школы больше не осталось оснований по-прежнему быть приверженной политике свободного рынка. Действительно, между 1930-ми и 1970-ми годами многие экономисты неоклассической школы и не были сторонниками свободного рынка. Текущее состояние дел, при котором подавляющее большинство приверженцев неоклассической школы поддерживают свободный рынок, на самом деле обусловлено в большей степени сдвигом в политической идеологии, начавшимся в 1980 году, чем отсутствием или низким качеством теорий, определяющих пределы свободного рынка, в рамках неоклассической школы экономики. Во всяком случае, арсенал неоклассических экономистов, отвергающих политику свободного рынка, с 1980-х годов существенно расширился за счет создания концепции информационной экономики (авторы: Джозеф Стиглиц, Джордж Акерлоф, Майкл Спенс и их последователи). Информационная экономика объясняет, почему асимметричная информация – когда одна из сторон рыночного обмена знает то, чего не знает другая, – приводит к сбоям в работе рынков и даже к их краху {54} .
54
В классическом примере Джорджа Акерлофа, учитывая трудность определения качества подержанных автомобилей перед покупкой, потенциальные покупатели не согласятся платить больше даже за действительно хороший подержанный автомобиль. Поэтому владельцы хороших подержанных автомобилей будут избегать «рынка лимонов», тем самым еще больше снижая качество автомобилей в среднем, что может в крайнем случае привести к исчезновению этого рынка вообще. См. Акерлоф Д. Рынок лимонов: неопределенность качества и рыночный механизм // THESIS. 1994. Вып. 5.
Тем не менее с 1980-х годов многие сторонники неоклассической школы также разработали теории, которые доходят до того, что отрицают возможность провалов рынка вообще. Например, теория рациональных ожиданий в макроэкономике или гипотеза эффективного рынка в финансовой экономике в основном утверждали, что люди знают, что делают, поэтому правительство не должно вмешиваться в их жизнь, – или, если пользоваться специальными терминами, субъекты рынка рациональны, следовательно, его деятельность будет эффективной. В то же время появился аргумент неэффективного государственного вмешательства – утверждение, что провал рынка сам по себе нельзя считать оправданием государственного вмешательства, поскольку действия правительства могут оказаться даже менее эффективными, чем деятельность рынка (подробнее об этом читайте в главе 11).
Точность и универсальность: сильные стороны неоклассической школы
У неоклассической школы есть ряд уникальных преимуществ. Ее настойчивость в упрощении явления вплоть до уровня отдельных индивидуумов дает ей высокую степень точности и логической ясности. Кроме того, она весьма универсальна. Возможно, кому-то покажется, что очень трудно быть «правым» марксистом или «левым» австрийцем, однако есть много «левых» неоклассических экономистов, например Джозеф Стиглиц и Пол Кругман, и «правых» – Джеймс Бьюкенен и Гэри Беккер. Несколько преувеличивая, можно сказать, что если вы достаточно умны, то с помощью неоклассической теории сумеете оправдать любую государственную политику, любую корпоративную стратегию и действия любого индивидуума.