Как в кино не будет
Шрифт:
Возражений, разумеется, не было, поздравлений же посыпалось множество. Но они быстро прекратились: Елена Николаевна, последнюю неделю переживавшая "тихий период" и безвылазно сидевшая в своей комнате, вдруг распахнула дверь и с воплем "Костенька!" кинулась к ошеломленному Никите.
– Я не Костя, вы обознались, - попытался он освободиться из цепких объятий.
– Я вообще только родился в тот год, когда ваш сын пропал без вести...
Но безумная женщина его явно не слышала. Она обнимала Никиту, гладила его по голове, плакала, шептала какие-то молитвы. И наконец обессиленная сползла на пол в глубоком обмороке.
– Надо бы "скорую" вызвать, - отдышавшись, сказал Никита.
– Похоже, Ира, ты верно оценила свою квартиру. Скучно здесь во всяком случае не будет!
На следующее утро Елена Николаевна подкараулила несчастного Никиту в коридоре, затащила к себе в комнату и там довольно громким шепотом сообщила, что все поняла. Конечно, нельзя было возвращаться на Родину под своим именем: НКВД тут же обнаружило бы его и отправило в застенки. Она мать, она понимает, что он вернулся, несмотря на смертельную опасность, только чтобы увидеться с нею. Для этого он и придумал жениться на соседке. Умно, никто ничего не заподозрит. Она, Елена Николаевна, никому ничего не скажет, ей только видеть его и знать, что он жив-здоров. И еще - она за эти годы скопила для него немножко денег, пусть возьмет. На свадьбу понадобится да и вообще... А она теперь может спокойно умереть, наглядевшись на своего любимого сыночка.
Финал разговора оказался вообще потрясающим. Елена Николаевна полезла под кровать и выползла оттуда с каким-то газетным свертком. Уже в своей комнате окончательно обалдевший Никита развернул бумагу и увидел... пачку денег. Пятьдесят тысяч, как выяснилось, причем дореформенных, имевших хождение в стране с 1947 по 1961 годы.
Ирина была просто в шоке. Если до сих пор в общем-то совершенно безобидная сумасшедшая начнет откалывать такие номера, то на семейной и личной жизни можно поставить большой и красивый крест. Ни один нормальный мужчина не выдержит такого "приданого" и, разумеется, сбежит.
– Понимаешь, - шепотом жаловалась она, сидя как-то вечером у меня в комнате, - Никита вообще человек непредсказуемый. Он может сорваться в командировку, о которой еще два часа тому назад и речи не было, и пропасть на неделю, а то и две. А может сутками сидеть над каким-нибудь сценарием или статьей, и тут его лучше не отвлекать и вообще не мешать ему. В личной жизни - полная неразбериха: от первой жены он ушел давно, но развелся только что. Там остался сын, второй сын у него от женщины, которая замужем за другим. Квартиру он оставил первой жене, прописан у матери, ждет свою квартиру. И еще - только это, Регинка, никому - он только формально работает на телевидении, а фактически он - контрразведчик. Подполковник. Поэтому с отпусками всегда безумные сложности: то там не отпускают, то здесь отпуска не дают.
– Семейная жизнь у тебя, похоже, будет интересная, - хмыкнула я.
– Ты просто какой-то специалист по незаурядным личностям. А попроще тебя не устраивает?
– Где же на всех простых взять, нужно кому-то и со сложными жить, отшутилась Ирина.
– Зато он прекрасно чувствует живопись, вообще хорошо разбирается в искусстве. А главное - я его люблю.
– А он тебя?
– А он мне в любви признался при первой встрече.
– Прямо подошел к тебе на улице и сказал: "Девушка, я вас люблю. Как вас зовут, кстати?". Да?
– Не язви. Мы познакомилась в мастерской у моей приятельницы скульптора. Она - ученица Эрнста Неизвестного, феноменальной красоты женщина. Настоящая персидская княжна. И, по-моему, к Никите неровно дышит. А он весь вечер от меня не отходил, потом пошел провожать и у самых дверей сказал: "Я вас люблю"...
– И прослезился...
– Да что ты сегодня такая злая? Он тебе не нравится?
– Может, потому и злая, что немного нравится. Не сердись, Ирка. Просто иногда обидно, что меня никто не пойдет провожать и никто не скажет, что любит. Даже не при первой, а при сто первой встрече. Зависть это, подруга, зависть. И не к тебе, а к здоровым людям.
– Я понимаю, - тихо сказала Ирина.
– Я иногда тоже это чувствую, когда вижу женщин с детьми...
Однако при всей непредсказуемости и таинственности Никита, похоже, не собирался бежать из "странной квартиры". Наоборот, начал обустраиваться в ней всерьез. Несмотря на ожесточенные протесты будущей жены перетащил в ее комнату практически всю обстановку из комнаты покойной Марии Степановны, а перед этим сделал там косметический ремонт. То есть не сам, конечно, а нанял двух мастеров, которые за несколько дней превратили огромную, запущенную комнату во вполне приличное жилье. Перевез откуда-то несколько ящиков книг. И наконец повесил на стену картину - черно-белый печальный Арлекин, - про которую небрежно сказал:
– Малоизвестный художник, но талантливый. И создает настроение...
Потихоньку решился вопрос и с найденными драгоценностями. Их поделили не столько по справедливости, сколько по соображениям практичности. Обручальные кольца - жениху и невесте, жемчужное ожерелье - тоже Ирине, как "коллективный подарок соседок" на свадьбу. Колечко с бриллиантиком - мне, а серьги - Лидии Эдуардовне, несмотря на ее протесты.
– Нужда заставит, не дай Бог, будет на что прожить, - сказал Никита, закрывая "дискуссии". Надо что-то иметь про запас на черный день.
– На черный день у меня есть колечко с изумрудом, - неожиданно для себя самой сказала Лидия Эдуардовна.
И рассказала, как ранним октябрьским утром сорок первого года, возвращаясь с Лубянки после чудесного избавления от ареста, нашла на Тверском бульваре колечко и посчитала это счастливым предзнаменованием. И как потом обнаружила вместо дома, где жила, - руины от бомбежки...
– А моя мама потеряла колечко в октябре этого же года, - задумчиво сказал Никита, выслушав рассказ "княжны".
– А где, как - сама не помнит. Ночь, спешила в бомбоубежище, я у нее на руках, годовалый...
– А где вы тогда жили?
– На углу Качалова и Алексея Толстого, такой дом-утюг.
– А вдруг это ее?!
– Маловероятно, - пожал плечами Никита.
– Я в такие совпадения не очень-то верю.
– А вы спросите ее, как кольцо выглядело.
– Да она уж, наверное, и не помнит. Золотое кольцо, скорее тонкое, с небольшим изумрудиком.
– Так покажите ей как-нибудь. Вы же часто у нее бываете.
– Реже, чем хотелось бы, но... Да и зачем, собственно? Она уже давно привыкла, что кольца нет, вы - что кольцо у вас есть.