Как вольный ветер
Шрифт:
— О, прекрасная дама! Подарите мне вашу благосклонность — и клянусь, что стану, не щадя себя, сражаться с силами тьмы, покуда не будет уничтожено все мировое зло! Нет такого препятствия, которое не одолел бы я в знак моего преклонения перед вами: ни горы, слишком высокой, ни чрезмерно широкой и бурной реки. Бог свидетель: я готов умереть, чтобы доказать вам свою любовь и преданность!
Глубокий, прочувствованный голос Шарля рождал в душе Вальды неизъяснимое волнение, похожее на озноб, а глаза ее наполнялись слезами. «Когда-нибудь, — думала она, — и меня будут любить столь же сильно,
История Прованса, провансальская поэзия, как ничто в мире, будоражили ее девичье воображение. Рыцари и вилланы, вассалы и сюзерены, странствующие менестрели и коварные разбойники, измена и благородство, великолепные турниры — все это оживало, расцвеченное яркими красками ее фантазии.
Но над всем царила любовь.
Некогда кардинал Ришелье приказал разрушить величественную и неприступную крепость Ле Бо, ибо в своей мощи она представлялась ему слишком опасной. Но даже с помощью пороха ему потребовался целый месяц, чтобы сровнять твердыню с землей.
Крепость пала. Однако, когда Вальда стояла посреди старинных развалин и глядела на суровые серые скалы, на серебристую ленту бегущей реки, на сияющее вдали, сквозь дымку, Средиземное море, она каждой клеточкой чувствовала, что древний дух рыцарей Ле Бо не угас.
Нет, благородство, любовь, красота и доселе живы в сердце Прованса!
— И в моем! — торжественно провозгласила она.
…Вальда продолжала перебирать платья. Вот костюмы XVI века: колеты, узкие, обтягивающие чулки — в них разыгрывали пьесу о знаменитой придворной красавице Диане де Пуатье. Эта роль досталась самой графине. Златокудрая и голубоглазая, она была на сцене так свежа и прекрасна, что граф говорил — и Вальда сама это слышала, — что, словно юноша, вновь влюбился в свою жену.
На дне шкафа нашелся и так называемый «баскский барабан», иными словами, бубен, с которым выходила на подмостки Вальда-цыганка. Когда она лихо отплясывала с ним, серебряные бубенчики зажигательно звякали в такт. Зрители были очень довольны и вызывали танцовщицу еще и еще.
Но бубен ее теперь мало интересовал. Вальда искала сам костюм и наконец обнаружила его между красной кардинальской мантией и неописуемым творением портняжного искусства, по всей видимости, предназначавшимся для царицы Клеопатры.
Цыганский костюм Вальды был очень похож на настоящий. Почти такие же видела она нынешним утром на женщинах из табора. Широкая красная юбка, которой прибавляли пышность многочисленные белые нижние юбочки; чудесно расшитая белая блузка с низким вырезом и короткими рукавами, а также черный бархатный корсаж, отделанный понизу кружевом.
Перекинув все это через руку, девушка занялась поисками красных кожаных туфелек с серебряными пряжками, которые дополняли наряд. Туфельки отыскались, а ними вместе — тщательно сложенная красная головная косынка, а также пара серег в виде золотых колец и несколько золотых браслетов.
Вальда закрыла дверцы шкафа и, нагруженная своими трофеями, спустилась с чердака, предварительно убедившись, что поблизости нет ни матери, ни экономки. К ее радости, путь был свободен, и девушка благополучно добралась до своей комнаты. Убрав одежду в нижний ящик комода, она заперла его и спрятала ключ.
В
Итак, теперь у нее есть одежда, которая сделает ее неприметной среди цыган. Но что, если придется возвращаться домой иным способом, без их помощи? Тогда потребуется и обычное платье.
Вопрос состоял в том, как переправить вещи из замка в табор.
Просить кого-нибудь из домашней прислуги? Немыслимо. Тогда придется посвящать их в свои планы, а стало быть, граф и графиня, обнаружив ее исчезновение, очень быстро дознаются до правды и не замедлят вернуть беглянку домой. Что стоило на хороших лошадях догнать медленно тянущийся табор?
Нет, в намерения Вальды не входило возвращаться раньше, чем она докажет себе и другим, что способна на самостоятельные поступки.
«Если позволить разгадать мой замысел в самом начале, — думала она, — то о конечной цели нечего и мечтать».
Чемоданы, саквояжи и всякого рода дорожные сумки хранились в специальной кладовой. Но вот каково ей будет тащить тяжеленный, из свиной кожи, чемодан?
Тут Вальда вспомнила, что у горничных в хозяйстве имеются большие мешки из холстины, в которые складывают грязное белье, прежде чем снести его прачке. В один мешок собирались носовые платки, в другой — дамское белье, третий предназначался для мужской одежды. Размером каждый был как раз с хороший баул. Именно то, что нужно!
Она побежала на хозяйственную половину, мигом вытащила из шкафа мешок, который спрятала на самом верху. Вечером, когда все улягутся, она незаметно заберет его и упакует все необходимое.
Оставался еще один, и, пожалуй, самый важный, пункт — деньги.
У Вальды имелось лишь несколько сотен на карманные расходы, а девушка отлично понимала, как неразумно пускаться в такое ответственное предприятие без гроша. Может возникнуть необходимость нанять экипаж для возвращения или проехать поездом до Арля. В обоих случаях нельзя рассчитывать на услугу в кредит. А, кроме того, она уже пообещала цыганам двести франков вперед и по пятьдесят — за каждый день пребывания.
Мало того, по прибытии в Сент-Мари-де-ля-Мер ей, возможно, захочется остановиться в гостинице. Неизбежно возникнут и другие расходы. Вальда мысленно прикинула: для того, чтобы чувствовать себя в безопасности и не спешить раньше времени домой, ей понадобится по меньшей мере тысячи полторы.
Это было серьезное затруднение.
Попросить у родителей? Такая просьба неминуемо вызовет удивление и ненужные расспросы — они ведь знают, что у дочери нет крупных наличных трат.
В семье Марлимонов вообще не принято было платить наличными. В Париже у матери с отчимом были открыты счета во всех крупных магазинах, а если Вальда отправлялась куда-либо еще, ее всегда сопровождал кто-то, кто оплачивал все расходы.
В унынии бродила девушка по комнатам, бросая отчаянные взгляды на богатое убранство. Это напоминало ей ситуацию с терпящими бедствие на море. Только вместо горестного «Кругом вода — ни капли для питья» следовало бы сказать: «Кругом богатство — нечем заплатить».