Как воспитать ниндзю
Шрифт:
– Но, графиня, разве граф не является одним из самых лучших дипломатов и тайных деятелей, – ошеломленно оборвал граф Рихтер, – которого министерство ценит не просто на вес золота и буквально дерется за то, чтоб его выделили хотя бы ненадолго для решения конкретного вопроса? О нем ходят легенды, а лучше дипломата, умеющего улаживать самые трудные и горячие вопросы и останавливать уже начавшиеся конфликты, у нас просто не существует... – растеряно продолжал граф. – Он постоянно нарасхват между ведомствами, и я знаю, что он сам предпочитает выбирать самые трудные и опасные вопросы, не любя тихой жизни?
– Правда? И не король отправил его пройти смертельную пустыню Сахара, когда я была беременна, а они с папой больны?
–
– Да, я, как человек, к которому сходятся все данные и секретарь короля, могу подтвердить, что больше половины всех кризисных и опасных вопросов решились только благодаря графу, – честно сказал граф Рихтер. – И не знаю никого лучшего, чем он...
– И поэтому у него ни одной награды, тогда как у простых его же исполнителей самые высокие, к тому же врученные лично королем...
Но я не слушала ее, взъярившись:
– Думая, что мы победили там, где никто ничего не мог сделать, и обратили врагов на пользу своей страны только потому, что кто-то пытался задвинуть и убить отца, ты оскорбляешь наш подвиг! Плевать мы хотели на... – я прикусила губу и потом продолжила. – Мы делали только так и только как считали нужным для блага будущей Англии, а не чьих-то планов, поверь... И, поверь, я уже давно действую на благо страны так, как считаю нужным... У меня иные планы, и меня совсем не волнуют мелкие политические сплетни или королевские склоки...
– Может, граф предпочитал так неловко оправдываться перед вами, чтоб на него не падала вина, – неловко предположил Рихтер, – что он хочет уйти от жены... – он замялся, – а вы подумали на короля...
Рихтер прикусил язык. Ибо мама выглядела как пантера.
– Вы хотели сказать, что ему не нравилась юная жена, – подозрительно ухмыльнулась она, – на которой он женился как раз в один из своих недолгих приездов? И тогда почему мне за все пятнадцать лет не прислали ни одного приглашения на королевские балы?!? Или приемы, на которых был король! Я была одинокая пария!!!
– Мама! – возмущенно воскликнула я.
– А ты знаешь, что такое лежать одной ночью без сна, зная, что муж и дочь поехали на верную гибель?!? – с невыраженной мукой в глазах накинулась она. И я поняла, почему ее лицо часто напоминало мне мадонну, и вспоминала, как она смотрела на нас, когда мы уезжали, как мне казалось, на очередное приключение. В детстве я смотрела на это как на само собой разумеющееся и не задумывалась.
– И мучаться, мучаться, что с ними, представляя разные ужасы и зная, что позиция безвыходна... – лицо ее было странно напряженным, точно она не могла выдержать горя... – Еще и терзаться, что я сама посылала тебя с графом, тебя, маленькую, может быть еще на худшую участь, чем гибель? Когда это я поседела? – и такая вина и терзание была в ее глазах, что я содрогнулась.
– А причем тут Лу? – недоуменно спросил граф Рихтер.
– Без телохранителей Лу, которых подарил ей китайский император в три года, ее чувства опасности и ее умения организовывать людей, отец бы не выжил и года, – странно взглянув на Рихтера, проговорила Мари. – Как это случилось с большинством, назначенным указом короля на ту же должность... Папа отличный дипломат и умеет вести любые переговоры и знает любой этикет, но Лу бесподобный боец, полководец, стратег и тактик... Я только сейчас подумала, как все это странно, – отец побывал по меньшей мере в тысяче самых горячих конфликтов за эти годы... Он решал проблему мгновенно... Но его часто в тот же день отсылали в другой ад...
– Мужа посылали дипломатом в самые дикие места, где предыдущий посол не продержался и года и погиб, – тихо сказала мама. – И где все знали, что сейчас там верная смерть... Это с самого начала, когда никто не знал, какой он дипломат и тайный сотрудник... Со смерти деда начался такой кошмар... Знали бы, что я переживала, часто отправляя Лу фактически на смерть, чтоб муж наверняка не погиб...
Мама не выдержала и заплакала.
– Я-то и видеть сама могла мужа, только тайком выезжая с дочерью Мари в самые опасные точки под угрозу нашей гибели, где были маленькая Лу с отцом... – сказала она покаянно, – и хоть тем искупила свою вину. Дошло до того, что любовь в осажденном городе и штурмуемом городе я считала счастьем, потому что это хоть не то, что жить в армейском бивуаке на походе армии под обстрелом или среди команчей... – Она напряженно рассказывала про то, что тогда произошло. И как граф забрал меня маленькую у убитого на таком же задании деда, и как никто не знает, почему дед так привязался ко мне, что я, младенец, была всюду с ним, и он меня невероятно баловал... – Отец же, забрав маленькую Лу у деда, который неизвестно где достал ребенка, с которым не расставался, не смог сразу завезти ее мне. И так привязался за год к младенцу во время опасного задания, ухаживая за ней как мать, что вообще с ней не расставался...
Она вздохнула.
Я тоже.
– Сколько раз я была уверена, что мы все погибнем... Лу привыкла к войне и боям, а не к правилам поведения! Кто же виноват, что Лу пальцем сбивает здорового мужика, если благодаря этому старому безумцу она не провела со мной в Англии и нескольких месяцев!!! – выкрикнула сквозь слезы она.
– Дженни, – кинулся к ней граф Кентеберийский. – Что ты говоришь?!
– Ах, оставь, – яростно отбивалась от него мама. – Я хоть раз в жизни выскажу, что у меня на душе!!! Ты хорошо знаешь, что если мы и вырвемся после того, что сделала Лу, из замка живыми, нам не видать этой Англии до конца своей жизни... Так я хоть выскажу старому дураку, невесть за что невзлюбившему моего мужа и чуть не погубившего мою семью, – вырывалась она, – что о нем думаю!!!
– Графиня, – переминался с ноги на ногу шокированный Рихтер. – Король не может быть злопамятным...
Мы хихикнули.
– Граф, скажите ей, что это вы сами! – взмолился дядя Рихтер. – Что у вас жилка такая в крови!
– Признаю, – сказал граф. – Но, должен отметить, что те приказы, которые мне передавали лично от короля, прятая глаза, отличались удивительной глупостью. Меня посылали в зараженный чумой город, в местность, где царил дикий голод и засуха, в пустыню Намиб... Мы с Лу должны были думать, как обратить явную глупость на помощь Англии. Мы организовали своими средствами сопротивление эпидемии и лечение болезни, организовали за свой счет поставку продуктов и составили карту полезных ископаемых, обогатив себя и Англию, ибо организовали сотни рудников и приисков в самых диких местах, скупив открытые нами месторождения как кусок пустыни по дешевке... Лу не только боец, но и отличный геолог, – гордо сказал граф. – Но, честно говоря, граф Рихтер, за все сделанное мною для Англии я получал очень странное воздаяние и указания...
– Я рада, – злобно воскликнула удерживаемая на груди графом вырывавшаяся жена сквозь слезы, – что Лу всыпала ему хоть раз на всю катушку, за то что он выделывал с моим мужем ни за что!
Принц неловко хихикнул.
– Может, граф вел себя с моим отцом так же, как Лу? – спросил он.
Граф нервно хихикнул второй раз.
Мое лицо от мысли, что я все-таки так поступила именно с королем, стало белым. Я была в полуобмороке.
– Успокойся, он пошутил, – нежно прижал меня к себе, словно защищая, дядя Рихтер. Его голос звучал нежностью. – Это был старый дурачок...