Как воспитать ниндзю

Тимуриды Люда и Игорь

Мари просто выходила из себя, пытаясь привлечь гримасами мое внимание, призывая меня не упускать такое чудо и жениться тут же.

– Я готов жениться тут же и сейчас! – смиренно сказал нежный палач. – И исполнять супружеские обязанности с сегодняшнего вечера! И ваша дочь не испытает лишения ни в чем... и таких душевных страданий, – начал давить он на эмоцию, – от того, что этот мальчик предпочел смерть жизни с ней! – он почти с ненавистью посмотрел на посмевшего так поступить со мной, но быстро спохватился. – Но конечно, я исправлю ошибку

мальчика, ведь ты отказался от нее, правда? Видите, он молчит, соглашается... – показал он на мычащего от злости и злобы Вооргота, соглашавшегося таким странным образом.

Тот замычал громче, в муке и ярости, не в силах достать его кулаком, и очень страдая от этого.

– Ну, смелей скажи, что ты собираешься сделать... – ласково подбодрил палач Вооргота. – Скажи священнику, что ты отказываешься, и порадуй людей зрелищем, не зря же они собрались... – Громче скажи, что собираешься отказаться...

– Я собираюсь сделать ее счастливой! – наконец, сквозь зубы выплюнул Вооргот, сгорая от бешенства.

– Вот честный человек! – умилился палач. – Собирается отказаться от любимой женщины, чтоб сделать ее счастливой! Ну пошли, пошли... – он быстро потянул его за собой к эшафоту. – Всего мгновение, и твои мечты исполнятся... Ты сделаешь ее счастливой... Я быстро, это классное приключение... Похвастаешься потом друзьям, будешь героем и кумиром, выделишься, ведь никому из них не отрубали голову... – совсем как ребенка уговаривал он его, быстро ведя к эшафоту, как к красивой игрушке.

Я с интересом смотрела на Вооргота.

– Мама, он от меня отказался? – недоверчиво и обречено спросила я, прижавшись к ней в новом шоке.

– Я не знаю, он такой дурак, что от него всего можно ждать... – растеряно сказала она, успокаивающе прижимая меня и тоже гладя по головке.

– Что ж ты негодяй, обещал сделать счастливой, а вешаться не хочешь!?! – донесся до меня раздраженный вопль палача.

Оказалось, что Вооргот вдруг вырвался и подбежал ко мне.

– Ты пришел ко мне попрощаться? – со слезами жалобно спросила я.

Вооргот крепко обнял меня.

– Я всегда буду помнить тебя! – ревя, заявила я. И, захлебываясь, подтвердила: – До самой смерти!

– До моей смерти? – поднял брови Вооргот.

– У меня профессиональная память разведчика! – оскорбилась я как воин. – До твоей смерти чего уж помнить две минуты!?!

Я была оскорблена в лучших чувствах.

– Хочешь, я твою казнь перескажу во всех деталях даже через десять лет? – предложила на спор я.

– Нет уж, не надо, спасибо! – подло уклонился от пари Вооргот, уклончиво уклоняясь. – Умрем вместе!

– Ты хочешь, чтоб я легла с тобой на плаху? – удивленно спросила я.

Он моргнул.

– Ты так получаешь удовольствие?

Он моргнул и в глазах его появился странный огонь.

– Я хочу лечь только на одну постель! – громко заявил он.

– Героическая смерть! – догадалась я. И умилилась. – Ты такой благородный!!!

Вооргот сказал, какой он. Но это было, почему-то, ругательство.

– Ты еще и самокритичный! – умилилась я.

Он еще больше стал самоунижаться и самокритиковаться. И очень громко и очень грязно.

– Но ты не такой! – наконец недоуменно сказала я. – Ты благородный, а вовсе не (...)

– Я хочу тебя как жену!!! – наконец заревел он. – И мне плевать, где это будет!!! И если ты еще будешь себя вести так, то ты станешь моей женой здесь, при всех и без брака!!!

– Ты уже не хочешь, чтоб я стала женой этого человека?! – удивленно спросила я.

– Я хочу его убить!!! – заявил Вооргот на это сквозь зубы.

– А раньше ты хотел меня! – обиделась я.

– Я могу совместить удовольствие! – успокоил меня Вооргот.

– Ребята, ребята, вешай его быстрее пока он еще раскаявшийся! – вдруг закричал палач, уловив общий смысл разговора, изменившего направление. – Помоги его душе, намыливай веревку быстрее!

Палач засуетился.

– Вешайте быстрее, пока человек не одумался, а то потом будет поздно, и он расхочет! – истерически вопил он. – Быстрей, пока желание есть, а то он еще и женится, сукин сын!!

Вооргот начал отбиваться. И ругаться... Я висела у него на шее и плакала, визжала и царапала когтями помощников...

– Быстрей, быстрей, а то желание уже прохоооодит! – визжал палач.

Я голосила, как паровоз.

– Дайте мне жениться, – самозабвенно голосила я. – А потом делайте с ним все, что хотите!

– Он богатый человек?! – на мгновение прекратил визжать палач.

– Очень! – ухватилась я за последнюю возможность.

– Так пусть пишет сразу и завещание! – мигом ухватил суть палач. – Я возьму тебя, дорогая, и вдовой!

Офицеры то давно разглядели и узнали графа, и посмеивались себе в дудочку от таких заявлений, но солдаты то те сразу ухватили корыстолюбие палача и потащили его вон.

– Дай ему исполнить обычай, – горланили они, – Давид несчастный! Хочешь чужую жену увести, убив мужа! Растлитель слабых умов! – тут опять все смотрели на меня. – Как тебе не стыдно соблазнять чужую жену! Дон-Жуан в фартуке!!!! Дать ему по первое число!

Надо сказать, что мне, как слабоумной и чуть тронутой, все симпатизировали, что бы я ни делала. И уносили палача.

Палач, поняв, что все потеряно, самозабвенно вырывался и горланил нам, жалобно все оборачивая голову, не в силах смириться с потерей:

– Мальчик, помни, – кричал он, – если раздумаешь жениться, мой топор всегда к твоим услугам! Я же добровольно, от всего сердца!

Еле-еле утащили его, так было жалко чужих разбитых надежд.

Только тут все вздохнули.

– Вот это напутствие жениху! – с уважением сказала мама. – Каждому бы жениху такое!

Она посмотрела при этом на отца.

Все офицеры вокруг эшафота почему-то поежились.

– Быстрей женитесь и не подавайте дурного примера женщинам! – выругался один из них.