Как возникло человечество
Шрифт:
Формируя чувства долга, чести и совести, общественная воля, имеющая своим содержанием экономические потребности, являющаяся отражением общественных отношений, становится внутренним регулятором поведения членов коллектива, входит в их плоть и кровь. С возникновением чувства долга, чести и совести выражающиеся в общественной воле экономические потребности коллектива, его интересы становятся личными потребностями члена коллектива, его собственными интересами не только объективно, но и субъективно, начинают им самим осознаваться как свои собственные потребности, как свои собственные интересы. У подлинного человека, таким образом, наряду со старыми, биологическими потребностями существуют новые потребности — социальные, экономические по своему источнику, причем вторые являются главными, основными, и ими прежде всего определяется его поведение. Биологические потребности
Таким образом, в отличие от животного, поведение которого определяется его инстинктами, его биологической природой, поведение человека определяется природой того социального организма, в состав которого он входит, „природой" существующих в этом организме общественных, прежде всего производственных отношений. В поведении человека, в его действиях, поступках проявляется его сущность, и этой сущностью является совокупность общественных отношений, существующих в том социальном организме, к которому он принадлежит.
Положение о том, что поведение человека определяется „природой" того социального организма, в котором он живет, что сущность человека есть совокупность общественных отношений, правильно по отношению ко всем этапам существования сформировавшегося человеческого общества, не исключая и классового. Но в последнем процесс определения „природой" социального организма поведения его членов носит неизмеримо более сложный характер. В классовом обществе нет и не может быть единой общественной воли, единой морали. Воля господствующего класса выражается не только в морали, но и в праве. Производственные отношения в классовом обществе определяют поведение людей, проходя через их сознание и в других формах, кроме морали и права. Классовые отношения на новой основе возрождают индивидуализм. Все эти и многие другие обстоятельства затемняют в классовом обществе социальную природу человека, его сущность.
Прозрачно ясно эта сущность человека проявлялась в прошлом лишь в первобытной коммуне, представлявшей собой первую форму существования подлинно человеческого общества, и проявляется сейчас в идущем на смену классовому коммунистическом обществе. В первобытной коммуне не было иного регулятора поведения людей, кроме коллективной воли, морали. Коллектив сам непосредственно регулировал взаимоотношения своих членов, определял их поведение. Производственные отношения первобытной коммуны носили коллективистический, коммунистический характер. Воля первобытной коммуны, ее мораль была концентрированным выражением экономических потребностей этого коллектива, порождением и отражением существовавших в нем коммунистических, коллективистических отношений.
Коллективистические производственные отношения, концентрированно выражаясь в общественной воле, кристаллизуясь в чувствах долга и совести, определяли поведение каждого члена первобытной коммуны. Совокупность этих отношений и составляла сущность каждого из членов первобытной коммуны. В первобытной коммуне не было места зоологическому индивидуализму. В ней господствовал коллективизм. Удовлетворение биологических потребностей членов первобытной коммуны могло осуществляться и осуществлялось лишь в рамках и формах, установленных коллективом. Каждый член первобытной коммуны в своих действиях прежде всего руководствовался требованиями коллектива, нормами морали, велениями долга и совести. Поведение каждого члена первобытной коммуны было направлено прежде всего на удовлетворение общественных потребностей, имеющих своим источником коллективистические производственные отношения. Первобытная коммуна была подлинно социальным организмом, подлинно человеческим обществом. Члены первобытной коммуны были подлинно общественными существами, подлинными людьми.
Именно такого подлинно социального организма, каким была первобытная коммуна, и требовало производство вплоть до появления прибавочного продукта. Только возникновение такого объединения могло обеспечить успешное развитие производства. Но сразу с появлением производства
Исходным пунктом этого процесса было чисто зоологическое объединение, состоявшее из существ, поведение которых определялось биологическими инстинктами, т. е. существ чисто биологических, объединение, в котором безраздельно господствовал зоологический индивидуализм. Конечным результатом этого процесса был подлинно социальный организм, состоявший из подлинно социальных существ. Подлинно социальная природа этого организма проявлялась в том, что поведение его членов определялось существовавшими в нем производственными отношениями, получившими свое концентрированное выражение в коллективной воле, кристаллизовавшимися в чувство долга и совести, т. е. определялось самим коллективом. Подлинно социальная природа членов этого коллектива проявлялась в том, что их действия и поступки прежде всего определялись коллективом, к которому они принадлежали, волей коллектива, велениями долга и совести, имевшими своим содержанием производственные потребности коллектива.
Сказанное выше позволяет сделать вывод, что процесс, исходным моментом которого были биологические существа и зоологическое объединение, а конечным результатом— подлинно социальный организм и подлинно социальные существа, был прежде всего процессом превращения производства в фактор, определяющий поведение и взаимоотношения производящих существ, процессом становления производственных, социальных потребностей и их одновременного превращения в личные потребности каждого из членов производственного объединения, становления производственных отношений и их одновременного превращения путем формирования коллективной воли, чувства долга и совести в регулятор поведения всех членов производственного объединения, превращения существ, поведение которых определяется биологическими инстинктами, в такие, поведение которых определяется существующими в объединении производственными отношениями. Вполне понятно, что становление новых факторов поведения, какими являются производственные отношения, производственные, коллективные потребности, не могло не быть процессом оттеснения на задний план старых, ранее безраздельно господствовавших биологических факторов поведения, — процессом их ограничения, подавления, обуздания социальными факторами. Становление подлинно социального организма, человеческого общества прежде всего было процессом борьбы социального и биологического, процессом обуздания зоологического индивидуализма становящимися производственными отношениями и формирующейся как их отражение коллективной волей, моралью.
Обуздание зоологического индивидуализма становящимися производственными отношениями и формирующейся как их отражение общественной волей является сутью процесса становления общественных отношений, становления общественного бытия и общественного сознания, сутью процесса становления человеческого общества и человека как общественного существа.
В борьбе с зоологическим индивидуализмом формировались отношения собственности и отношения распределения, носившие, как уже указывалось, коллективистический, коммунистический характер.
У животных нет собственности. Не было собственности и у предлюдей. Последние постоянно пользовались орудиями для удовлетворения своих потребностей, но говорить о наличии у них какой-либо собственности на орудия, коллективной или индивидуальной, нет оснований. Собственность, как известно, есть не всякое отношение индивида к вещам, а лишь такое, в котором проявляются его отношения к другим индивидам. Становление собственности, причем собственности коллективной, началось с момента возникновения между производящими индивидами отношений, отличных от зоологических, с момента возникновения первобытного человеческого стада. Завершилось становление отношений собственности с превращением первобытного стада в подлинно социальный организм — первобытную коммуну. Лишь тогда, когда был окончательно обуздан зоологический индивидуализм, когда все поведение каждого из индивидов, включая и деятельность по использованию орудий, стало всецело определяться коллективом, тогда орудия, используемые членами коллектива, окончательно стали собственностью коллектива, коллективной собственностью.