Как я бил Гудериана
Шрифт:
Закопанные машины подпускали гитлеровцев на расстояние прямого выстрела. В этом бою отличился командир взвода лейтенант В. С. Шаландин. Его взвод стала обходить группа тяжелых и средних танков противника. Авиация гитлеровцев висела в воздухе. И все же, действуя из засад, герои подпускали танки на дистанцию прямого выстрела и били по их наиболее уязвимым местам. Экипаж Шаландина уничтожил два «Тигра» и «Пантеру». Но вот в разгар боя танк Шаландина был подбит и загорелся. Командир взвода был ранен, но продолжал вести бой, Вокруг рвались снаряды. Сверху пикировали «Мессершмитты». По Шаландин продолжал посылать снаряд за снарядом. Получили тяжелые ранения механик-водитель
Когда мне сообщили о критической ситуации в Яковлево, я приказал выдвинуть из второго эшелона 49-ю танковую бригаду. Она подоспела вовремя и, открыв губительный огонь, заставила немцев приостановить атаки на Яковлеве.
Горячая обстановка сложилась и в полосе 6-го танкового корпуса А. Л. Гетмана, оборонявшегося совместно с 90-й гвардейской стрелковой дивизией. К полудню, когда я добрался до КП комкора, на этом участке был самый напряженный момент боя. Полное, добродушное лицо Гетмана было покрыто потом. Он громко кричал в трубку полевого телефона. Швырнув трубку, вытер рукавом лоб и направился ко мне. Мы молча пожали друг другу руку.
– Черт знает что! – в сердцах воскликнул Гетман. – Прут и прут! С ума они, что ли, посходили! Присели на ящики из-под снарядов.
– Ну, докладывай по порядку, – сказал я. Выяснилось, что уже с 10 часов утра противник непрерывно атаковал позиции корпуса. 160 вражеских танков четырьмя колоннами вытянулись утром из района Чапаеве, Шепелевка и пытались с ходу форсировать небольшую речушку Пена. Но здесь противник напоролся на артиллерию 6-го танкового корпуса, 86-й отдельной танковой бригады и 59-го отдельного танкового полка. Теперешняя атака была четвертой по счету.
Мы выбрались из щели и поднялись на небольшой взлобок, где был оборудован КП. Было половина четвертого дня. Но казалось, наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы и лязгали гусеницы. Примерно 80 танков противника пытались прорвать позиции корпуса. Но воины 6-го танкового корпуса и 90-й гвардейской стрелковой дивизии встретили их таким массированным огнем, что поле, как цветами, было усеяно горящими танками. В 16 часов мне доложили, что противник потерял 74 машины. Остальные свернули на северо-восток по дороге Бутово – Дубрава.
– Не иначе как пытаются прорваться к шоссе Белгород – Обоянь, – комментировал этот маневр Гетман.
Но и в этом районе части 71-й гвардейской стрелковой дивизии вместе с воинами 10-й механизированной бригады задержали наступление противника. На 13-километровой линии фронта, занимаемой корпусом А. Л. Гетмана, противник оставил до 400 танков. Прорвать линию обороны ему так и не удалось, хотя фашисты в этот день потеряли до 140 танков и штурмовых орудий.
Но, несмотря на этот успех, обстановка оставалась напряженной. Гитлеровцы любой ценой решили пробиться на Обоянь и наносили удар за ударом в стык 1-й танковой армии и 5-го гвардейского танкового корпуса. Когда вечером я вернулся в штаб, М. А. Шалин огорошил меня новостью. Оказывается, на левом фланге армии, восточнее Яковлеве, танковым дивизиям СС «Адольф Гитлер» и «Райх» удалось прорвать оборону 51-й гвардейской стрелковой дивизии и вклиниться в тыл нашей армии. Оценив обстановку, я тут же приказал уничтожить прорвавшегося противника и с этой целью направил 100-ю танковую бригаду 31-го танкового корпуса в угрожаемый район.
Весь вечер мы напряженно ждали известий из района Яблочкин, Большие Маячки. Я надеялся, что эта бригада во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым корпусом сумеет отбросить врага. Но, как стало ясно из донесений комбрига, из-за недостатка сил и средств ему и его соседям не удалось восстановить положение. Бригада и корпус вынуждены были перейти к обороне.
Между тем, поступавшие донесения свидетельствовали, что воины армии дерутся с небывалым героизмом. Вот одно такое донесение, набросанное на страничке блокнота чернильным карандашом: «Командир 3 роты 10-й мехбр. лейтенант Круглов, член ВКП(б), пропустил через роту до 50 танков противника. Рота была укрыта в щелях, ни один боец не дрогнул, потерь в роте не было. После трех атак потери врага – 20 танков. Сожжено и подбито».
Возможно, что теперь этот листок ничего не говорит непосвященному. Но тогда он значил для нас многое. Он документально подтверждал, что воины 1-й танковой прошли хорошую выучку и в совершенстве овладели трудным ремеслом солдата. Не зря, значит, перед битвой мы пропадали целыми днями на полигонах, учили солдат но бояться танков. Вместе с тем это придавало уверенность, что, несмотря на превосходство противника в силах, нам удастся выстоять.
В ночь на 7 июля мне позвонил Ватутин. Он приказал выдвинуть в район Тетеревино, где враг прорвал оборону стрелковых частей, 31-й корпус генерала Д. X. Черниенко. На этот корпус возлагалась задача во что бы то ни стало уничтожить прорвавшегося врага. В помощь корпусу фронт передавал из своего резерва 29-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду.
Н. Ф. Ватутин прекрасно понимал всю серьезность сложившейся ситуации. Поэтому он добавил:
– Кроме того, Катуков, мы решили усилить вашу танковую армию сто восьмидесятой и сто девяносто второй танковыми бригадами из «хозяйства» Москаленко, двумя истребительно-противотанковыми артиллерийскими и одним минометным полками, тремя истребительно-противотанковыми артиллерийскими дивизионами и двумя батальонами противотанковых ружей.
В то же время Ватутин сообщил, что из полосы 3-го механизированного корпуса выводятся на укомплектование понесшие большие потери 52-я и 67-я гвардейские стрелковые дивизии 6-й гвардейской армии.
Наши разведчики заранее изучили все возможные маршруты ввода 31-го корпуса в первый эшелон. Казалось, выполнить приказ не составляет труда. Но тут мы натолкнулись на неожиданное препятствие. Передовые части корпуса обнаружили, что мост через реку Солотинка взорван саперами по приказу командующего 6-й гвардейской армии.
Пришлось наводить переправу заново. Разобрав постройки, уцелевшие на берегах Солотинки, танкисты уложили по илистому дну водной преграды гать из бревен, досок, жердей и с большими предосторожностями пустили по этому настилу боевые машины.
Командиру корпуса Д. X. Черниенко хотя и с некоторым опозданием, но все же удалось выполнить приказ и выйти на указанный рубеж прежде, чем гитлеровцы достигли заметного успеха на левом фланге нашей армии.
Ночь на 7-е мы провели в тревоге. Разведка сообщала, что, оставив заслоны в районе Яковлеве, фашисты перегруппировывают свои главные силы в направлении на Лучки, нацеливаясь нанести удар в самое днище вмятины, которую они сделали в обороне нашего левого соседа – 5-го гвардейского танкового корпуса генерал-майора А. Г. Кравченко.