Как я ловил диких зверей
Шрифт:
— Нет, нет, туан! Никто не ходит на Гору Духов, никто никогда там не был!
Вождь смотрел на меня с каким-то тупым изумлением. Я взял с него слово, что он придет на днях в становище Уэн-Мэта, и обещал ему, что я покажу ему, как ставить капканы для тигров и леопардов и как рыть западни. Я убедился, что по части сетей, тенет и силков он был замечательным мастером.
Во время этого разговора люди приготовили все для нашего обратного путешествия. Они страшно обрадовались, когда я подал сигнал к отправлению в путь. Идти назад казалось шуткой — дорога была открыта нам. Когда мы приблизились к нашему становищу, мужчины, женщины и дети выбежали нам навстречу, напуганные, уверенные, что наше неожиданное возвращение означает какую-нибудь
На следующий день явился Нэйзар, старейшина сакаев, в сопровождении шестерых мужчин, учиться строить капканы. Мы построили грубую западню, они с интересом смотрели. Капкан напоминал огромную мышеловку: полом служила земля, а вместо проволоки были врыты в землю колья. Все было прикрыто ветками. Мы показали, как действует дверца и почему она захлопывается, как только животное войдет в капкан. Сакаи наблюдали за каждым нашим движением, и я по их лицам видел, что они схватывают суть дела. Это был практический урок без слов. Потом мы предложили сакаям угощение: чай в кокосовой скорлупе вместо чашек и белый сахар. Они видели все это в первый раз и пить чай побаивались, попробовали на язык и сказали: «Горько». Мы положили сахар в чай — это им понравилось, и они стали его пить большими глотками, но один сахар нравился еще больше; им казалось, что это расточительность — тратить его на то, чтобы подслащивать горький чай. Сакаи радовались угощению, как дети. Ушли они от нас в прекрасном расположении духа и надеясь заработать «ринггиты» (доллары) ловлей животных для туана.
Пока ожидали возвращения Нэйзара, мы расставили силки и тенета в разных местах по соседству, но без блестящих результатов. Целую неделю мы ждали, как вдруг появился Нэйзар. Он бежал галопом и кричал:
— Тигр!.. Тигр в западне!
Мы тут же принялись мастерить переносную клетку. Делали ее из ветвей и стволов молодых деревьев. Для пола мы скрепляли их плотно и связывали ратаном (тростником). Крыша и стенки были сквозные: ветки отстояли одна от другой на полтора дюйма. Все соединения связывались ратаном. Туземцы делали эту работу с удивительной быстротой, до вечера клетка была окончена. Она была длинная и узкая, то есть достаточных размеров для того, чтобы в ней поместился большой тигр, но такая, чтобы повернуться он не мог. Она была прикреплена к двум длинным шестам, которые с обоих концов далеко выдавались вперед. На одном конце клетки было отверстие, в которое тигр должен был войти.
На следующее утро, на рассвете, мы отправились за нашей добычей. Внутри клетки привязали живую курицу для первого угощения тигра в его темнице… Нэйзар вел нас, и приблизительно через четыре часа мы дошли до того места, где он устроил западню. В западне находился великолепный взрослый тигр, самец, ростом около девяти футов. Животное было в превосходном состоянии — один из красивейших образчиков кошачьей породы, какой когда-либо попадался мне на глаза.
Мы поставили клетку входом к западне, вытащили часть кольев из земли и стали гнать тигра, пока он не прополз в отверстие клетки. Закрыть клетку было уже легким делом. Вообще в переводе тигра из западни в клетку нет ничего трудного — для охотника с ним гораздо меньше возни, чем с суетящейся и вопящей обезьяной.
Войдя в клетку, тигр припал к полу, крепко прижав уши к голове и полузакрыв глаза. Его верхняя губа приподнялась, открыв великолепные клыки. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Живая курица, трепыхавшаяся над ею головой, раздражала его. Одним ударом лапы он убил ее, но был слишком взбешен, чтобы съесть курицу в эту минуту. В лучшем настроении, если бы не был голоден, он принялся бы играть с ней, как кошка, подкидывая ее и представляя себе, что она жива и старается спастись от него.
Ловля животных для меня не
Я решил обращаться как можно осторожнее с моей драгоценной добычей. Переноску клетки поручил шестнадцати носильщикам: восьми малайцам из кампонга и восьми сакаям. Уэн-Мэт, еще один мужчина с ружьем и я — вели шествие. Дорога перед нами лежала открытая. Мы получили то, за чем пошли, и во всей маленькой процессии царило праздничное настроение.
Вдруг из чащи джунглей послышался рев, вопль…
Оруженосец быстро опустил мой винчестер, обернувшись, чтобы передать его мне, но нечаянно так ударил меня дулом, что я свалился с ног. Я запутался в чаще кустарника и лиан и тщетно старался подняться на ноги, а в это время кругом раздавались крики, вопли и вой. Приподнявшись наполовину, я увидел, что мимо меня несется огромная масса. Первое слово, которое я мог разобрать в этом хаосе, было «бадак» (носорог).
«Бадак!» — кричали люди на все лады в диком ужасе. Кое-как я высвободился из цепкой чащи кустарника и выбрался опять на дорогу. Передо мной валялись обломки переносной клетки, тигр был погребен под ее развалинами. Большая рана зияла у него в боку, кровь лилась из нее потоком, и с каждым вздохом он жалобно ревел. Его рев почти заглушался страшным человеческим криком. Саженях в трех на земле лежали три сакая. Один из них был уже мертв, двое других тяжело ранены. Остальные кричали и размахивали руками.
Все произошло так мгновенно, что люди не успели поставить клетку на землю и убежать. Носорог вырвался из джунглей, пригнул к земле голову и ринулся в атаку. Стараясь добраться до тигра, огромное животное убило одного сакая и свалило двух других. Одним ударом головы носорог разбил клетку как игрушку, рогом своим он распорол тигру бок, и затем стопудовая туша протащила за собой и клетку, и тигра сажени на четыре. Потом с ревом он отбросил их от себя и, рыча и ворча, скрылся в джунглях. Он, вероятно, не понял даже, что, в сущности, встретил вещь необычную: тигра, которого несли в клетке, как даму в старомодном портшезе. Он просто почуял запах тигра, нанес ему смертельный удар и отправился дальше по своим делам.
Носорог — животное близорукое, но у него необычайно тонкое чутье. Он всегда по запаху находит и нападает на тигров. Со слоном он в борьбу не вступает. Оба огромных животных боятся друг друга, хотя, конечно, носорогу не справиться со слоном, когда тот, отведя свой хобот, чтобы он ему не мешал, пускает в ход клыки. Но тигру не одолеть носорога, и он даже не пробует бороться с ним: у него нет для этого достаточно сильного оружия. Его способ убивать больших животных, когда он нападает на них, — это ломать им шеи, например, быку. Тигр встает на задние лапы, а передними хватает быка — одной за плечо, а другой за бедро, потом захватывает зубами за шею, откидывает голову и дергает шею быка взад и вперед, пока она не хрустнет. Конечно, с носорогом этого тигр проделать не может: его шкура слишком плотна. Поэтому он всячески избегает встречи с названными двумя животными. Вообще тигр далеко не такой мощный и бесстрашный зверь, как это думают. И, несмотря на то что леопард старается не попадаться ему на глаза, я думаю, что два небольших леопарда легко справятся с большим тигром. Они в течение одной минуты могут искусать и исцарапать втрое больше, чем тигр. Я не встречал ничего похожего на дружбу или союз между разнородными или даже однородными зверями: дикие животные — инстинктивные враги.