Как я стал предателем
Шрифт:
Я отставил пустую тарелку, подозвал официанта и попросил ещё одну ром-колу. Эшенди заявил, что желает нечто особое – коктейль «Веспер». Хорошенько взбить в шейкере сухой мартини три пальца «Гордона», один – водки, полпальца вермута Хорошо взбейте в шейкере, а потом положить большую дольку лимона и подать в большом бокале.
– Хорошо, мы не будем это обсуждать,– сказал Эшенди, когда закончил с официантом,– Давайте поговорим на нейтральную тему. Например, о политике.
– Если для вас этот нейтральная тема – будем говорить
– Я не знаю, сообщили ли это по вашим новостям. У вас, насколько я знаю, ещё действует цензура.
– Может и действует, но это не важно. Я новости всё равно не смотрю.
– Джейн Шарп утверждена полномочным консулом по вопросам стратегического взаимодействия. По BBC сказали, что это большой шаг к демократии.
– Разве они ещё не дошли?
– Джейн Шарп росла на Окинаве и японский язык для неё – второй родной. Ндля американцев назначить полномочным консулом человека, который знает язык страны – это просто невероятное достижение.
– Она на военной базе росла?
– Да. Вы угадали.
– Похоже на нашего Ватанабэ,– заметила Алина.
– Но она не просто чиновник или сорокалетняя девушка из пресслужбы. Джейн Шарп – специалист с мировым именем по вопросам демократии. Её книга «Переделать диктатуру в демократию: ментальные основы освобождения» уже переведена на тридцать языков и вдохновила десятки борцов по всему миру.
– В таком случае, странно, что её назначили в Токио, а не в Саппоро.
– Почему?
– Здесь она была бы поближе к борцам и могла бы давать мастер-классы.
– Почему вы думаете, что почётный консул Джейн Шарп будет давать мастер-классы?
– Все американские авторы книг так делают. Вот я подумал…
– Вы подумали совершенно правильно. Если хотите, я дам вам эту книгу. YMCA уже выпустила русский перевод Новодворского.
– Спасибо, не стоит. У меня три полки на прочтение.
– Вот именно! Образованные молодые люди, которые читают научную фантастику —и есть зерно демократии в обществах советского блока.
Я представил себе Москаля-Ямамото и попытался найти в нём хоть одно зернышко демократии. И решил, что даже природу Будды там отыскать будет легче.
– Подумайте сами,– продолжал Эшенди,– почему выжил Ландау, но не выжил ваш тёзка? Ландау спас Капица, то есть – научное сообщество! Если таких объединений нет, то человек остаётся один на один с государством, партией, диктатором. И будет раздавлен. Вы понимаете?
– Кажется, понимаю.
– Поэтому какие-то организации, кружки, союзы просто обязаны быть. Пусть неформальные. Обычно у них нет даже названий. Взять, к примеру, унионистов.
– Давайте лучше не будем их брать.
– Почему?
– А они у нас до сих пор под запретом.
– Жалко, здесь Гриши Пачина нет,– вдруг сказала Арина,– Он бы нам всё объяснил. Ты не знаешь, чем он сейчас занимается? По-прежнему протестует, или женился?
– Больше не протестует,– я старался говорить как можно непринуждённей,– и не будет.
– Остепенился?
– Нет. Умер. Простите, мне надо отойти.
Я пошёл в сторону туалета. Убедился, что за мной не наблюдают и быстро выпрыгнул на улицу. За угол и в лакировано-чёрную телефонную будку. Возможно, её тоже прослушивали, но вероятность меньше. В уличных прослушках дежурные краболовы вечно не на своих местах.
Я снял трубку и только потом задумался, кого набирать.
Конечно, стоило бы связаться с краболовкой. Разумеется, она не оставила своего номера. Но это и не требовалось. У меня в кармане была стандартная книжечка работника особой зоны, где служебные телефоны пропечатаны прямо со внутренней стороны чёрной обложки. Достаточно набрать короткий номер и попросить дежурную соединить меня с лейтенантом Накано для конфиденциального разговора.
Я набрался мужества и и решил, что раз лейтенант Накано послала меня в «Банкири» – значит, ей и виднее. Если спросит – расскажу всё.
Поэтому я не стал даже доставать книжечку. И накрутил совсем другой номер, который помнил наизусть.
Трубка прогудела, а потом сказала голосом Антон.
– Моси-моси! База торпедных катеров слушает!
– Антон, у меня новости.
– Плыви дальше.
– Объявляется приём в мозговые рыбаки.
– Ого! Каков рыболов?
– Синий с красным. Островитянин.
– И что ты решил? Попрощаешься с аппаратом?
– Нет, в далёкий сад мне пока рано. Он удочку забросил, но не знаю, на меня или нет. Я думаю, тебе надо с ним порыбачить.
– Человек ищет где глубже, а рыба ест Гору. Решай сам. Но не откажусь.
– Заметано. Поплыли!
Этот код родился стихийно, в выпускном классе средней школы. Сейчас уже трудно представить, насколько не только легендарен, но и популярен был тогда «Аквариум». Про него писали на стенах даже в Камифурано. И писали достаточно часто, чтобы настенный рейтинг вмело конкурировал с «ГрОб» и «Punks not dead». Нам в тринадцать лет было ужасно интересно, что скрывается за этой надписью.
Как раз переиздали раннего Гребенщикова, времён «Искушения святого Аквариума». Мы слушали его целыми днями, угадывая в шипении и акустических переборах те семена, которые потом расцветут безумно прекрасным садом.
Это прошло. Сейчас я могу слушать только «Треугольник», а за последними альбомами не следил. Недавно переслушал «День Серебра» и удивился – это же прошлый век.
Наш шифр пророс оттуда, из неведомой древности семидесятых годов. Он соединял идеи «Жёлтой подводной лодки» и «Графа Диффузора» и казался очень сильным оружием против Синих Жадин. Слова не имели определённого значения, а общий смысл угадывался намёками.
И вот прошло почти десять лет, «Жёлтую подводную лодку» увидели все, кому это было надо, и наш шифр по-прежнему жив. Ура?