Как заарканить миллионера
Шрифт:
Но мать не сдавалась.
— Дорси, ты только примерь! Ну что тебе стоит!
— Оно не в моем стиле, — непоколебимо ответила Дорси.
— Глупости! Фигура у тебя великолепная, черты лица такие, за какие любая женщина готова миллион отдать. — Она потрепала дочь по щеке. — Не говоря уж о чудных зеленых глазах и рыжих волосах, которые ты унаследовала от отца.
Само собой подразумевалось, что больше Дорси от отца не получила ничего хорошего. Но она промолчала (зачем же говорить о том, что само собой подразумевается?), и Карлотта не стала развивать неприятную
— Тебе просто надо поработать над… э-э… манерами, — добавила Карлотта.
Дорси едва не расхохоталась. С каких пор мамочка стала так деликатно выражаться?
— Иными словами, стать другим человеком. А зачем? Чтобы заарканить миллионера? Спасибо, я лучше над диссертацией поработаю.
Пухлые губы матери сжались в тонкую линию.
— Дорси, диссертациями сыта не будешь.
— Предпочитаю духовную пищу, — отрезала Дорси.
Карлотта выгнула тонкую пшеничную бровь.
— Сегодня вечером ты пойдешь со мной на день рождения к Холлис! В этом платье! Вот увидишь, мужчины от тебя глаз не оторвут! К концу вечера твоя судьба будет устроена, поверь мне!
«Утверждение по меньшей мере смелое, если не самонадеянное», — подумала Дорси.
Дело даже не в том, что она считает ниже своего достоинства сидеть у кого-то на шее. Дело в том, что до сих пор ни один знакомый мужчина не выражал желания обеспечить ее на всю жизнь. На несколько месяцев — пожалуйста; самое большее — на год-два. Даже блудный папаша Реджинальд и десяти лет не провел рядом с любимой женой и дорогой дочерью.
— Спасибо, Карлотта, — великодушно ответила Дорси, — но я действительно не смогу — сегодня работаю в «Дрейке». И потом, — добавила она торопливо, страшась, что при слове «Дрейк» Карлотта в очередной раз заведет речь о холостых миллионерах, — не думаю, что Холлис Барнетт будет рада меня видеть. Меня ведь не приглашали.
— О, Холлис против незваных гостей не возражает, — отмахнулась Карлотта. — Сама она именно так встретилась с мистером Барнеттом — явилась без приглашения на день рождения его первой жены. — Поколебавшись, она добавила:
— Собственно, там же и я с ним познакомилась. Но женился он в конце концов на Холлис.
— Я знаю эту историю, ма, — терпеливо ответила Дорси.
— Ну, оно, может, и к лучшему, — продолжала мать, махнув унизанной кольцами рукой. — У него ужасно пахнет изо рта. Не понимаю, как Холлис столько лет его терпит?
Дорси невольно прыснула и хотела ответить, но в этот миг на тумбочке мягко замурлыкал телефон.
Резкие звуки и кричащие цвета в спальне Кар-лотты были под запретом: на всем здесь — от обоев в цветочек до широкой кровати с пышным розовым покрывалом, от глубокого кресла цвета слоновой кости до ковра пастельных тонов на полу — лежала печать женственности. Борьбой за равноправие здесь и не пахло, и порой Дорси не верилось, что у них с матерью один хромосомный набор.
Размышляя о том, как дети бывают не похожи на родителей, Дорси рассеянно
— Дорси! Привет! Это Анита!
При звуках бодрого голоса редакторши ее книги с Дорси случилось то, что повторялось уже десятки раз: ужас охватил ее, ледяной клубок паники притаился в глубине ее существа. Но Дорси отчаянным усилием воли взяла себя в руки.
Сказав себе, что вся эта мелодраматичность ни к чему — она же не собирается писать готический роман! — Дорси нажала на кнопку громкой связи. Пусть Карлотта тоже послушает — ее вся эта история с книгой прямо касается.
— Это Анита, — объяснила она матери.
— Хелло-о, Анита! — пропела Карлотта, снова устремив взор на разложенные на кровати платья. — В последний раз ты звонила, чтобы сообщить, что выходит третий дополнительный тираж. А какие приятные новости ты для нас сегодня приготовила?
— Всего два слова, — гордо объявила Анита. — Рекламное турне!
«Рекламное турне?» Эти слова прозвучали в ушах Дорси, словно удары похоронного колокола. «Рекламное турне?! Не-е-е-ет!!!»
— Эти два слова мне не нравятся, — твердо ответила она. — Может, выберешь другие? Например, «до» и «свидания».
— А как насчет «интервью» и «телешоу»? — забросила удочку Анита.
— Эти мне нравятся еще меньше, — стояла на своем Дорси.
— Привыкай, Дорси, — посоветовала Анита. — Лорен Грабл-Монро становится знаменитостью.
«О господи! Только не это!»
Ошибочно приняв ее молчание за добрый знак, Анита продолжала как ни в чем не бывало:
— Книга расходится мгновенно, читатели и книготорговцы с ума сходят от желания увидеть Лорен. Ты не поверишь, нас просто забрасывают письмами!
— Но, Анита… — слабо пролепетала Дорси. Так слабо, что Анита, по всей видимости, ее не расслышала. И продолжала:
— Народу Америки нужна Лорен Грабл-Монро. Наша задача — дать народу то, что он хочет!
«Дать то, что он хочет?» Может быть, скорее — швырнуть на растерзание?
Среднему американцу при словах «народ Америки» представляется нечто милое и трогательное. Мамы с колясками, мальчики, играющие в бейсбол, суровые ковбои, добрые провинциальные старушки с яблочными пирогами… Но в данном случае под «народом» явно имелась в виду толпа фанаток с безумными глазами и пеной у рта.
— Но, Анита, — сделала Дорси вторую попытку, — как же…
— Как, спрашиваешь ты? — подхватила редакторша. — Очень просто. Проведем рекламное турне. Лорен выступит перед читателями и даст автографы во всех крупнейших городах Америки, начиная, естественно, с Чикаго. Кроме того, мы уже зарезервировали место на весенней книжной ярмарке.
— Но, Анита, как же ты…
— Дорси, ты не представляешь, что делается в редакции! Нам уже дважды звонили из «Доброе утро, Америка!». Дважды, понимаешь? Мы не можем больше тянуть с ответом. Не можем и не хотим. Ты знаешь, каких трудов стоит попасть на национальное телевидение? А в этот раз они сами звонят и предлагают! Просто чудо какое-то!