Как запело дерево
Шрифт:
— Что? Какая еще нечистая сила?
— Ведьма из чуланчика!
— А раньше сказать не могли?
— Э, нет! Скажи я раньше — черта с два вы бы купили дом, а я так хотел сбыть его с рук. Хи-хи-хи!
— Прекратите смеяться, а не то сейчас пепельницей огрею!..
— Ладно, ладно…
— Но позвольте, я же только четверть часа назад заглядывал в тот чуланчик… И не видел никакой ведьмы!
— Днем ее там не бывает. Она только по ночам приходит!
— И чем же она занимается по ночам?
— О, ведет себя смирно, не колобродит и преспокойно сидит
она тут же вылезет… И вам придется худо!
При этих словах я вскочил и заорал:
— Чтоб вам пусто было! Черт вас дернул мне это пропеть! Мне бы такая чепуховина никогда в голову не пришла! А теперь как от нее отвяжешься?
— А я нарочно! Хи-хи-хи!
Но как только я бросился на него с кулаками, он удрал через потайную дверь.
Делать нечего. Возвращаюсь домой и размышляю: «Вообще-то говоря, надо просто быть повнимательней… Постараемся забыть эту дурацкую песенку!»
Легко сказать! Попробуйте-ка забыть такие слова! Само собой, первые месяцы я был начеку… А со временем, года через полтора, когда уже знал дом как свои пять пальцев, привык к нему и обжился, я начал петь эту песенку днем, в часы, когда ведьмы не было… Или на улице, где ничем не рисковал… А потом принялся петь дома по ночам — но не до конца! Я лишь начинал:
Очень, очень буду…—и останавливался. И тогда мне казалось, что дверца чулана поскрипывает… Но так как дальше я не пел, ведьма ничего не могла поделать. И я, поняв это, начал добавлять всякий день по словечку: «Очень, очень буду рад…», затем: «ведьме…», а потом: «дать…» — и наконец: «…пинка…» — и вовремя закруглялся.
Сомнений не оставалось: дверца скрипела, дрожала, еще чуть-чуть — и распахнулась бы настежь… Как же ведьма, должно быть, бесилась в чулане!
Так я развлекался до рождества. Сочельник я отпраздновал у друзей и часа в четыре утра возвращался к себе немножко под хмельком, распевая по дороге:
Очень, очень буду рад Ведьме дать пинка под зад!Стоит ли говорить, что я ничем не рисковал, потому что был не дома. Выхожу на главную улицу: «Очень, очень буду рад…», останавливаюсь у своей двери: «Ведьме дать пинка под зад!..», вынимаю ключ из кармана: «Очень, очень буду рад…» — все еще безо всякого риска… Вставляю ключ в скважину: «Ведьме дать пинка под зад!» Поворачиваю ключ, вхожу, закрываю за собой дверь, иду по коридору к лестнице…
Очень, очень буду рад Ведьме дать пинка под зад!Черт! Сорвалось-таки! На этот раз я проболтался! В ту же секунду совсем рядом писклявый, пронзительный, злой голосок произнес:
—
Она, та самая ведьма! Дверца чулана была открыта, и ведьма стояла, упершись правой рукою в бок, а в левой держала одну из моих швабр. Естественно, я попытался принести извинения:
— Ах, простите меня, мадам! Это я по рассеянности… Я зазевался… То есть я хочу сказать… Я пропел это, не подумав…
Она кисло ухмыльнулась:
— Не подумав? Враки! Второй год ты ни о чем другом и не помышляешь! Разве ты не издевался надо мной, когда недоговаривал последнее словцо, последний слог! Но я-то была уверена: погоди, голубчик! Когда-нибудь песенка вырвется у тебя целиком, и уж тогда придет мой черед позабавиться… Вот видишь, так оно и вышло!
Я упал на колени и принялся умолять:
— Пощадите, мадам! Не причиняйте мне зла! Я не хотел оскорбить вас! Я обожаю ведьм! Я с подружками-ведьмами на короткой ноге! Да и покойная матушка моя была ведьмой! Будь она жива, сама бы вам подтвердила… И к тому же нынче рождество! Родился младенец Иисус… Вы не имеете права погубить меня в такой день!..
А ведьма в ответ:
— Тары-бары-растабары! И слушать ничего не хочу! Но раз у тебя так здорово подвешен язык, вот тебе испытание: за три дня ты должен попросить у меня три вещи. Такие, которых не бывает на свете! Если я тебе их дам, заберу тебя с собой. Но если хотя бы одну не достану — уйду навсегда, и впредь ты меня не увидишь. Ну, я слушаю!
Тут я, чтобы выиграть время, и говорю:
— Гм-гм, не знаю… Что-то в голову ничего не идет… Надо подумать… Дайте мне время до вечера!
— Будь по-твоему, — говорит ведьма, — я не спешу. До вечера!
И исчезает.
Большую часть дня я выдумывал невозможные вещи, ломал над ними голову, прикидывал так и сяк в уме — и вдруг вспомнил, что у моего друга Башира в банке живут две рыбки, а рыбки те, по его словам, волшебные.
Не медля ни секунды, я мчусь во весь дух на улицу Брока, прибегаю к Баширу и спрашиваю:
— Рыбки живы-здоровы?
— Да. А что?
— А то, что в моем доме обитает ведьма — старая, злющая ведьма! Сегодня вечером я должен попросить у нее нечто такое, чего не бывает на свете. Иначе она утащит меня с собой. Может, твои рыбки посоветуют что-нибудь дельное?
— Конечно, — сказал Башир. — Сейчас я их принесу.
Он удалился в комнату позади лавки и вернулся, неся банку с водой, где плавали две рыбки: одна красная, а другая желтая в черную крапинку. И на вид действительно волшебные.
— А теперь поговори с ними! — попросил я Башира.
— Э, нет, — ответил Башир. — Сам я с ними говорить не могу, они не понимают по-французски. Нужен переводчик. Но не волнуйся, за этим дело не станет! — И Башир запел:
Мышка-норушка, Шепни мне на ушко, Что скажут рыбешки, — Получишь, подружка, Колбаски немножко!