Каким ты вернешься? Научно-фантастические повести и рассказы
Шрифт:
В лабораторию Дрю пришел раньше обычного часа. Дверь оказалась незапертой. У Дрю появилось недоброе предчувствие. Он тихо прошел по коридору, слегка приоткрыл дверь в комнату.
То, что он увидел, было неожиданным и заставило его застыть на месте.
На столе в паутине проводов лежал сам Лунквист. На его лбу и висках выступили тяжелые капли пота. Пальцы руки так сжались в кулак, что посинели.
— Включай М-3,- сказал Лунквист. Дрю услышал голос Люси:
— Но это очень опасно, родной. Попробуем лучше на Дрю.
— Включай! — нетерпеливо приказывал Лунквист. — Если с Карлсоном что-то случится, я не заработаю денег и мы не сможем продолжать опыты.
«Продолжать опыты! — подумал Дрю. — Вот для чего ему деньги. Он, как видно, не такой уж плохой. Если бы у него были деньги для этих самых опытов, он мог бы позволить себе быть добрым или даже наивным…» Лунквист повернул голову, увидел моряка. Подал знак Люси.
— Входи, — пригласил Лунквист. — Я освобождаю тебе место.
Дрю молча приготовился, лег на стол. Люси присоединила провода.
Лунквист вел себя так, как будто ничего не случилось. И Дрю не выдержал:
— Зачем это вам?
Лунквист понял, о чем идет речь:
— По контракту я не обязан отвечать на твои вопросы. Но я ничего не хочу скрывать от тебя. Знаю: ты умный парень, поймешь, что цель моих опытов — великая цель. И ты вместе со мной служишь ей. Слушай же внимательно и постарайся запомнить то, что я сейчас скажу. Все в нашем бренном мире колеблется. Колеблются горы и долины, наши сердца, каждая молекула нашего тела. От того, как колеблются молекулы, зависят основные свойства ткани, органа, организма. Когда мы научимся управлять колебаниями молекул, мы научимся управлять своим телом и его жизнью. Сегодня в моих слабых руках уже есть орудие, с помощью которого я могу усиливать и тормозить колебания молекул живых клеток. Это орудие — электромагнитные импульсы.
Лунквист посмотрел на своего «кролика», и Дрю кивнул головой. Он тогда еще не все понимал в рассказе Лунквиста, но ему было забавно наблюдать, с каким волнением этот холодный, жестокий человек излагает свою программу.
Что ж, у каждого свои заблуждения. Хорошо, если они способны волновать.
— С помощью таких импульсов наш мозг управляет организмом. Когда ты только думаешь о предстоящей опасности, твои мышцы непроизвольно напрягаются, а чувства обостряются. Почему? Это мозг послал сигналы определенным группам клеток, усилил колебания их молекул, возбудил их, создал дополнительные потоки электронов, дополнительную энергию. Эти сигналы и сложны и просты, как знаки алфавита. Но они могут оказать самое разнообразное действие, в зависимости от их комбинаций и от того, куда посланы, в какое время. Если знать этот алфавит, код сигналов мозга, и научиться посылать их определенным органам и участкам ткани, то можно использовать их в качестве стимуляторов — усилить или затормозить работу желудка, печени, сердца, изменить их режим. Это открывает неограниченные возможности. Но мы находимся только в начале пути… Я надеюсь, ты кое-что понял, Дрю. Остальное поймешь позже… на себе…
И Дрю действительно позже понял, вернее, ощутил все то, о чем говорил этот непонятный, рассудительный и хитрый человек, у которого, однако, была великая страсть к науке. Он ощутил это, когда корчился в судорогах на ма-нипуляционном столе, опутанный проводами. В зависимости от того, куда Лунквист присоединял провода и какие импульсы посылал, у Дрю то наступало удушье и судороги, то выступал обильный пот, то, наоборот, он чувствовал небывалый подъем сил и волчий аппетит. Иногда он приобретал способность чувствовать тончайшие запахи или улавливать малейший шорох.
Действие одной из групп стимуляторов Лунквист решил проверить на соревнованиях.
…Дрю слышит команду и занимает свое место на старте рядом с русским.
Искоса внимательно рассматривает его.
Может быть, тогда в палате у Дрю была галлюцинация? Но в таком случае и газеты врали: «…ампутированы правое легкое и половина левого…» «Безногий русский летчик мог танцевать и водить самолет, — вспоминает Дрю и думает: — Искусственные легкие?» Нет, они применялись при операциях, но их не вставляли на всю жизнь.
Дрю услышал выстрел из спортивного пистолета, и ноги автоматически начали бег. Он плохо стартовал, но впереди — шесть миль.
Волнение становилось приглушенней, тупее. Маячила белая майка того, кто шел под именем Левицкого.
«Русские способны на чудеса, но человек с половиной легкого никогда не станет стайером».
Дрю чувствовал мышцы ног. Они работали в привычном ритме. И в такт ритму дыхание наконец установилось, стало спокойнее и глубже. Один вдох на семь сокращений мышцы, один выдох — на девять.
Кислорода достаточно, запасы гликогена в печени благодаря стимуляторам очень велики. «Ты побежишь с таким же зарядом в печени, как гепард, — говорил Лунквист. — Ты — мое ружье, мальчик, и ты не должен промазать. Чем больше гликогена сгорит, тем больше электричества получат мышцы».
Дрю улыбается… А воля к победе? Лунквист утверждал, что есть и стимуляторы воли…
Интересно, когда начнет уставать тот, в белой майке, которому присвоили чужое имя? Зачем русским понадобился этот трюк?
Дрю безуспешно старается избавиться от мыслей о Левицком, от волнующих сомнений. Их не должно быть: человеку с половиной легкого никогда не стать стайером. Нет никакой загадки, впереди-подставное лицо, двойник.
Но и бег этого двойника — бег золотого олимпийца. Тот же широкий, непринужденный шаг, те же движения плеч.
Дрю почему-то вспомнил фамилию безногого русского летчика и больше не мог отделаться от нее,
«Бред! — ругал он себя. — Может быть безногий летчик, но стайер без полутора легкого невозможен». Он уже почти уверился в этом, но тут Левицкий на бегу оглянулся и подбадривающе улыбнулся своим соперникам. «Совсем такой же, как тогда…» Дрю пытался сосредоточиться, но мысль бежала по кругу, как лошадь на привязи, и опять возвращалась к исходному.
Его обогнала синяя майка, затем две желтых, зеленая…
«Гликоген не окислится без кислорода, а кислород несет дыхание, подумал он словами Лунквиста. — Волнение расстраивает дыхание».
До финиша оставалось немногим больше мили. Дрю понял, что ритм дыхания уже не восстановится. «А воля? — мысленно закричал он себе. — Кроме гликогена, кислорода, электричества, есть еще воля, черт бы меня побрал!» Он сделал рывок — и окончательно потерял ритм. Все равно! Вперед! Ему не хватало воздуха, как тогда, на пожаре. Но он мысленно толкал свои мышцы. И они все же подчинялись.