Какое надувательство!
Шрифт:
— Прекрати — там я играл, — ответил Сид. — Думаешь, я забуду? Нет, я все понял: „Следи за той лошадью“. Вы были одним из шпионов.
— Или в „Гостинице хлопот“?
— Или „Жизнь как цирк“?
— Или в „Школе негодяев“? [94]
— Мне жаль вас разочаровывать, — Томас предупредительно поднял руку, — но все вы промахнулись. Боюсь, что я не лицедей. Когда я сказал, что занимаюсь акциями и ценными бумагами, я имел их в виду буквально. Я работаю в Сити. Я банкир.
94
Легкие
— О.
Повисло более длительное молчание, которое наконец нарушила Эсма:
— Как это пленительно.
— Но что же в таком случае, — спросил Деннис, — прибило вас к чужим берегам? Если позволите спросить.
— Банк, который я представляю, вложил большие средства в эти студии, — ответил Томас. — Иногда меня сюда посылают, чтобы я посмотрел, как все движется. Вот я и подумал, что, если это не покажется слишком навязчивым, я понаблюдаю сегодня за какими-нибудь съемками.
Деннис и Сид переглянулись.
— М-да… Как мне ни жаль, — отважился Сид, — но боюсь, что вы тут сами себе яму вырыли, приятель. Площадка сегодня закрыта.
— Площадка закрыта?
— Только Кен, Ширли и техники. Снимают то, что вы бы назвали довольно интимной сценой.
Томас внутренне улыбнулся: его информация оказалась верна.
— Ну, я надеюсь, никто не будет возражать — это же всего несколько минут…
Но в тот раз, похоже, ему действительно не повезло. Когда несколько минут спустя он прибыл на съемочную площадку, выяснилось, что в сцене, которая должна была сниматься, Кеннет Коннор вламывается в спальню Ширли Итон, как раз когда она собирается раздеться. Зрители, как более чем ясно дал понять помощник режиссера, крайне нежелательны.
Внутренне закипая от ярости, Томас уполз в тень за софитами и принялся обдумывать следующий ход. Он слышал, как режиссер и оба исполнителя реплика за репликой проходят весь диалог, разводят мизансцены и обсуждают ракурсы; вскоре потребовали тишины в студии, раздался крик: „Мотор!“ — и камеры предположительно заработали.
Невыносимо. Томасу удалось увидеть прекрасную Ширли Итон в халате, когда он выходил из ресторана, и мысль о том, что такая красота будет разоблачаться вдали от его жадного взора, была нестерпима. От мысли этой черствый и рассудочный бизнесмен, привыкший бесстрастно управлять созданием и уничтожением огромных финансовых состояний, готов был разрыдаться. Ситуация складывалась отчаянная. Следовало что-то предпринять.
Рыская в полутьме по периметру студии, Томас наткнулся на спасение в виде стремянки, прислоненной к каким-то декорациям. Прислушавшись к голосам актеров за гипсовой панелью, Томас понял, что собираются снимать второй дубль сцены в спальне. Он поднял голову и заметил два лучика света из отверстий, просверленных рядом со стремянкой. Не удастся ли разглядеть сквозь них площадку? (Как он впоследствии выяснил, дырочки были прорезаны в живописном полотне — жутковатом
Поначалу Томас не понял, что именно там происходит: судя по всему, сцена была выстроена вокруг Кеннета, Ширли и зеркала. Кеннет стоял спиной к Ширли, пока она раздевалась — почти полностью; он видел ее отражение в зеркале, подвешенном на шарнирах, которое всеми силами старался удерживать под углом, чтобы не смущать Ширли. Она стояла у кровати лицом к портрету, сквозь который за нею наблюдали расширившиеся глаза Томаса. Сейчас, похоже, была пауза между дублями. Кеннет беседовал с режиссером, а два юных ассистента выправляли наклон зеркала — в соответствии с инструкциями, которые орал им оператор. Наконец режиссер выкрикнул:
— Ладно, все по местам!
Кеннет вышел за дверь, чтобы появиться на площадке заново. Стало тихо.
Вот Кеннет открывает дверь, входит в комнату, делает изумленное лицо при виде Ширли — на ней только комбинация, и она собирается переодеться в ночную сорочку.
Кеннет:
— Послушайте, что вы делаете в моей комнате?
Ширли:
— Это не ваша комната. То есть вещи-то в ней не ваши, правда?
Она благопристойно прижимает ночную сорочку к груди.
Кеннет:
— Чтоб мне провалиться. Нет, не мои. Секундочку — кровать тоже не моя. Должно быть, я заблудился. Простите. Я… я пойду к себе.
Он направляется к двери, но через несколько шагов останавливается. Оглянувшись, видит, что Ширли по-прежнему комкает в руках сорочку, не разобравшись в его намерениях.
Томас взволнованно заерзал на стремянке.
Кеннет:
— Мисс, вы, случайно, не знаете, где моя спальня?
Ширли грустно качает головой:
— Боюсь, что нет.
Кеннет:
— О, — и умолкает. — Простите. Я пойду.
Ширли колеблется — в ней собирается решимость.
— Нет. Постойте. — Повелительный жест. — Отвернитесь на минутку.
Кеннет отворачивается и упирается взглядом в зеркало, где видит собственное отражение, а у себя за плечом — Ширли. Она стоит спиной к нему и через голову стаскивает комбинацию.
Кеннет:
— Э… секундочку, мисс.
Томас услышал за спиной какое-то движение.
Кеннет торопливо опускает зеркало.
Ширли оборачивается к нему.
— А вы милый. — Комбинацию она с себя уже стянула и теперь начинает расстегивать бюстгальтер.
Томас почувствовал, как чьи-то сильные руки схватили его залодыжки. Он ахнул, чуть не свалился со стремянки, а затем опустил голову. На него смотрела тяжелая физиономия Сида Джеймса в обрамлении седой шевелюры. Актер угрожающе осклабился и прошептал:
— Слезай, хохотунчик. Наверное, нам с тобой пора прогуляться.
Крепко завернув руку Томаса за спину, Сид выволок его в коридор, не обращая внимания на сдавленные протесты банкира.