Какое ТЕБЕ дело до того, что думают другие?
Шрифт:
Я не исследовал авиационную электронику столь же тщательно, как двигатели, поэтому, быть может, я несколько голословен, но сам я так не считаю. Инженеры и руководители отлично находили общий язык друг с другом и внимательно следили за тем, чтобы не снижать критерии безопасности.
Я сказал программистам, что считаю их систему и их отношение к своей работе очень хорошим.
Один парень пробормотал что-то насчет шишек из НАСА, которые хотят урезать финансирование тестирования программ, чтобы сэкономить деньги: «Они постоянно твердят, что мы всегда проходим тесты, так в чем смысл такого их количества?»
До
Однажды я поговорил об этом слухе с репортером из «Нью-Йорк Таймс». Я спросил его: «Как вы выясняете истинность подобных слухов?»
Он говорит: «Я подумал, что могу, по крайней мере, поговорить с людьми, которые работают с системой коммутации. Я попробовал это, но мне не удалось ничего узнать».
В течение первой половины апреля группа генерала Кутины получила окончательные результаты испытаний, которые НАСА проводила в Маршалле. НАСА приложила свою собственную интерпретацию результатов, но мы подумали, что должны написать все заново, по-своему. (Единственным исключением стали те случаи, когда испытания ничего не показали.)
Генерал Кутина создал в Маршалле целую систему для написания отчета нашей группы. Этот процесс длился два дня. Но прежде чем мы смогли хоть чего-то достигнуть, мы получили от мистера Роджерса послание: «Возвращайтесь в Вашингтон. Вы не должны писать свой отчет там».
Таким образом, мы отправились в Вашингтон, и генерал Кутина выделил для меня офис в Пентагоне. Офис был замечательным, но у меня не было секретаря, поэтому я не мог работать быстро.
Бил Граэм всегда очень мне помогал, поэтому я позвонил ему. Он устроил так, что я занял кабинет одного из его подчиненных — тот был в отъезде — и смог воспользоваться услугами его секретаря. Она очень и очень мне помогла: она могла записывать информацию с той же скоростью, с какой я говорил, а потом она все редактировала, исправляя мои ошибки. Мы очень напряженно трудились в течение двух или трех дней и написали таким образом большие разделы отчета. Все получалось очень хорошо.
Нил Армстронг, который тоже входил в нашу группу, очень умело излагал свои мысли на бумаге. Он мог посмотреть на мою работу и немедленно найти любое слабое место и каждый раз оказывался прав, что производило на меня очень сильное впечатление.
Каждая группа писала одну или две главы основного отчета. Наша группа писала какую-то часть «Главы 3: Катастрофа», но основной нашей задачей была «Глава 4: Причина катастрофы». Однако одним из результатов такой системы стало то, что мы так и не встретились, чтобы обсудить, что узнала каждая группа — прокомментировать открытия друг друга с разных точек зрения. Вместо этого мы занимались
Например, возникал вопрос: «В этом предложении о двигателях следует употребить вот эти слова или вот те?»
Тогда я пытался дать начало небольшой дискуссии. «По моим собственным ощущениям, я получил впечатление, что двигатели далеко не так хороши, как вы здесь утверждаете…»
Тогда они говорили: «Что ж, мы воспользуемся более консервативной формулировкой», — и переходили к следующему предложению. Возможно, это очень эффективный способ быстрого написания отчета, но мы проводили одно заседание за другим, занимаясь исключительно исправлением слов.
Время от времени мы прерывались, чтобы обсудить типографские проблемы и цвет обложки. И после каждого обсуждения нас просили проголосовать. Я считал, что лучше всего голосовать за тот же цвет обложки, который был выбран на прошлом заседании, но в результате всегда оставался в меньшинстве! В конце концов, мы выбрали красный цвет. (Книга вышла в обложке синего цвета.)
Однажды я разговаривал с Салли Райд о чем-то, что упоминал в своем отчете о двигателях, но, судя по всему, она об этом не знала. Я сказал: «Разве Вы не видели мой отчет?»
Она говорит: «Нет, мне его никто не давал».
Тогда я иду в офис Кила и говорю: «Салли утверждает, что у нее нет копии моего отчета».
Он изображает удивление и поворачивается к своему секретарю. «Пожалуйста, сделайте копию отчета доктора Фейнмана для доктора Райд».
Потом я узнаю, что моего отчета не видел и мистер Эчесон.
— Сделайте копию и отдайте ее мистеру Эчесону.
В конце концов, я все понял и сказал: «Доктор Кил, я думаю, что моего отчета не видел никто».
Тогда он говорит своему секретарю: «Пожалуйста, сделайте копии для всех членов комиссии и раздайте им».
В конце концов, я ему сказал: «Я ценю ту работу, которую Вы выполняете, и я понимаю, что трудно запомнить все. Но мне казалось, что Вы сказали мне, что показали мой отчет всем».
Он говорит: «Ну, я имел в виду всем, кто здесь работает».
Позднее, во время разговора с людьми, которые там работали, я узнал, что они тоже не видели моего отчета.
Когда остальные члены комиссии наконец-то увидели мой отчет, большинство сочли его очень хорошим и предложили включить его в какую-нибудь часть общего отчета комиссии.
Получив такую поддержку, я постоянно поднимал вопрос о своем отчете. «Мне бы хотелось устроить заседание, чтобы обсудить, что нам с этим делать», — не переставал твердить я.
— Мы устроим заседание по этому поводу на следующей неделе, — таков был стандартный ответ. (Мы были слишком заняты правкой и голосованием по поводу цвета обложки.)
Мало-помалу я осознал, что мой отчет, в том виде, в каком он был написан, потребовал бы долгой правки, а времени у нас уже не было. Тогда кто-то предложил, чтобы мой отчет был оформлен как приложение. Тогда его не нужно будет править, чтобы он соответствовал основному тексту.