Какого цвета любовь?
Шрифт:
«Но мне было не до рассказов. Я глядел на неё, всю облитую ясным солнечным лучом, всю успокоенную и кроткую. Всё радостно сияло вокруг нас, внизу, над нами – небо, земля и воды; самый воздух, казалось, был насыщен блеском».
Позорище-е-е!!! Интересно, кого бы выбрала тётя Тина: больную невестку со шрамом или здоровую, но которая сидела «облитая ясным солнечным лучом»? Пожалуй, с двумя шрамами. Даже всю полосатую от шрамов как зебра. Зачем они это проходят в школе? Ещё они уже несколько раз писали сочинения. Да, и Аделаида писала. И «пять» получила… Но ведь обманывать нехорошо! Все так говорили и так всегда учили в школе. Как же может «она» сидеть непонятно где с человеком, который ей не только не муж, он даже не жених! Так, конечно,
Именно летнюю форму, придя со школы, она не успела переодеть, когда однажды во дворе раздались громкие голоса и крики. Папа, прежде чем открыть входную дверь, всегда выглядывал в маленькое окошечко около двери. Раз он всё-таки вышел на порог, значит, происходило что-то неординарное.
– Да! Говорю, прямо на траве лежит совсем голая! – Кощейкин младший брат размазывал по лицу грязные потёки пота. Вокруг него стояло человек пять. Они с интересом слушали рассказ и о чём-то спорили.
– Кто лежит голый?! – папа не выдержал и спустился по ступенькам вниз.
– Ребёнок маленький! – пацан обернулся в сторону папы.
– Какой ребёнок?
– Не знаю! Голый и маленький!
– Живой?
– Да, живой! У него руки шевелятся.
– Плачет?
– Не-е. Когда мы его нашли – плакал. Сейчас уже не плачет. Может, спит?
– Ты когда спишь, руками шевелишь?
– Откуда я знаю? Я же сплю!
– А, может…
Василий! – мама шла к многоуважаемой публике. – Что случилось?
– Не знаю! Говорят, что какого-то ребёнка нашли голого!
– Большого?
– Не знаю! Я же не видел!
– А кто видел?
– Вот он! – и папа кивнул в сторону Кощейкиного брата.
– Где ребёнок?
– В посадке! Просто лежит в кустах и шевелит руками.
– Ну, давайте пойдём и посмотрим! – подала идею мама. – А ты марш домой! – обратилась она Аделаиде.
– Почему?
– Не твоего ума дело на голых детей смотреть! Хотя… – тут мама, видно, что-то передумав, скомандовала, – ну, если тебе так хочется – пошли!
Они всей толпой двинулись в лесополосу прямо за домом.
Пройдя по тропинке буквально пять метров, Кощейкин брат внезапно остановился и раздвинул кусты:
– Вон он! – показал он на что-то почти чёрное, похожее с первого взгляда на большой камень.
Дворовые столпились вплотную и стали внимательно рассматривать действительно совершенно голенькое тельце с макарониной, вставленной посередине живота.
– Это новорождённый! – со знанием дела приступила к исследованиям тётя Тина – Вон пупок ещё не отвалился! Это девочка! Интересно, почему она тут лежит?
– О! Мало ли какая испорченная его нагуляла и вот теперь тут родила!
– Э-э-э! Знаете, сколько таких вот так рожает и выбрасывают!
– Мама! – Аделаида впервые видела такого маленького и сухого ребёнка. Казалось, что ручки и ножки у него как у лягушонка – маленькие и тощие. – Мама! Может, его накрыть надо? Может, ему холодно?
– Кому холодно? Лето на дворе! Надо «скорую» вызвать – пусть заберут к себе. Или в больницу отвезут! Так, идите с отцом домой и вызывайте скорую. Я скоро приду.
– Мама! – Аделаида мялась, боясь выговорить, но вдруг как выдохнула. – А… а, может, мы его себе заберём?
– Кого?!
– Ребёнка!
– Ты что, ненормальная, что ли? Ему врачи нужны! Его надо в больницу!
– Хоть пока «скорая» приедет!
– Иди, слушай, глупости не говори! Нет, я с вами тоже домой пойду и сама позвоню, чтоб скорей приехали.
– Послушай, дура! – не успев отойти от соседей, мама приступила к воспитательной беседе. – Сколько раз тебе говорила: думай, потом говори! Думай, потом говори! Язык твой – враг твой! Что не скажешь – то глупость! Кто тебя спрашивает, что с ним будет?! Ага! Какая-то проститутка его сперва нагуляла, забрюхатилась, от кого-то родила, потом бросила под кустом, а я его домой должна забрать! Это такая грязь, такая мерзость. Фу! А, может, у этого ребёнка какие-то заразные болезни?! Бациллы на нём! Может, у него врождённый сифилис?! И вообще, что должно вырасти из ребёнка проститутки и какого-нибудь пьяницы?! Вот, видишь, как бывает, когда женщина не знает себе цену! Видела? Нравится? Пошла, с кем-то время провела, потом под кустом родила. Да, а я его заберу домой, чтоб потом весь город узнал, что я его на руки брала! Зачем, спрашивается, брала?! Хорошо, ты маленькая и Сёмочка пока маленький и на вас никто не подумает, что вы в этом замешаны! А если скажут – это один из племянников Василия сделал? Или ещё кто-нибудь, кто вхож в наш дом?! Какой-нибудь друг или знакомый сделал, или ещё «лучше» – знакомая! Соображаешь теперь, во что это может вылиться?! А зачем ещё я его забрала, а не Паша, не Оля и не другие соседи? Значит, люди скажут, что-то там нечисто! Что потом я людям скажу?! Вот пусть приедет «скорая» и сама разбирается.
«Скорая» действительно скоро приехала. Аделаида видела из окна, как в зелёных кустах медленно двигались белые халаты. Потом врач с фонедоскопом уселся на переднее сиденье машины возле водителя, толстющая, толще беременной медсестра и паршивенький санитар с ящиком залезли в салон. Машина дала круг и уехала. Но толпа почему-то не расходилась.
– Аделаида! – голос мамы прервал тяжёлые мысли. – Давай накрывай на стол! Будем ужинать!
Вечером Аделаида встретилась с Кощейкой. Она, конечно, всё знала.
– Её увезли? – спросила Аделаида.
Кощейка тоскливо смотрела в сторону:
– Не-е! Когда приехали, она уже умерла. Зачем они её в больницу бы повезли? Они уехали, и приехала милицейская машина и «Судмедэкспертиза». Они тоже побыли полчасика, поговорили и уехали.
– Как «уехали»?! Оставили ребёнка и уехали? – Аделаида не верила своим ушам! Она думала, что Кощейка сама ничего не знает и фантазирует! Она всегда фантазирует, дура потому что!
– Говорю тебе – он там так и лежит, как лежал!
Аделаиде страшно хотелось тот час же сбегать в лесополосу, чтоб убедиться в том, что Кощейка врёт. Но в такое время суток со двора отлучаться было запрещено строго-настрого!
Она еле дождалась утра. Но и утром слетать в лесополосу удалось не сразу. Маме надо было помочь «потянуть» бельё. Это чтоб пододеяльники лучше гладились, их два человека должны были тянуть в разные стороны и потом складывать. Мама тянула, Аделаида тянула, и это было похоже на школьную игру «перетягивание каната». Потом вытирали пыль, потом ещё надо было что-то сделать. Она попала в посадку только к полудню.