Какого цвета любовь?
Шрифт:
Представляете – неё огромный шрам вот отсюда, – она всё интенсивней крутила несчастную кофту, ловя её за шов на спине, – и вот досюда! Досюда, я говорю! – Тётя Тина с силой тыкала себя указательным пальцем в грудину. – Я говорю ей: «Эта-а-а чтоо-о-о?!» Она мальчит! Я опять говору: «Эта что-о-о-о?!» Она началь плякать и гаварит: «Вот мне, когда я была маленькая, операцию на лёгких делали… Это было давно… теперь у меня всё хорошо…» Ах, ти суволочь такая, а! Откудава я знаю: харашо, нехарашо?!. Я что, своего эдинственного си на растила, чтоби мнэ болную женщину в дом дали?! Я тоже думаю: почему ей ужэ двадцать два, и никто замуж нэ брал?! И говорят – никогда ни с кем не встречалса! Говорят: домашняя дэвочка, харошая дэвочка!!! Я тоже думаю: почему из Другова раёна?! Оказывается,
И может ли вообще нарожать, неизвестно… – соседка сверху, полуприкрыв веки, понимающе раскачивалась в такт словам, как если б вслушивалась в музыкальную композицию Шуберта.
Ох-ох-ох! Господи, сохрани от такого! Господи, сохрани!
Так они проторчали во дворе до вечера. В центре – тётя Тина, обиженная и оскорблённая. В три ряда вокруг неё – лохматые, седые соседки в чёрно-серых длиннющих одеяниях. Часть из них соболезнующее, в полнейшем понимании вопроса, молча, согласно трясла головой. Вторая, стараясь перекричать друг друга, приводила подобные очень красочные примеры из анналов своей, богатой на подобные случаи, памяти.
Всё это разыгралось во дворе. В школе проходили русского писателя Тургенева. И темой домашнего сочинения была «Тургенеская девушка» – собирательный образ.
«Сначала она дичилась меня, но Гагин ей сказал:
Ася, полно ёжиться, он не кусается!
Она улыбнулась и немного спустя уже сама заговаривала со мной. Я не видал существа более подвижного. Ни одно мгновение она не сидела смирно; вставала, убегала в дом и прибегала снова, напевала вполголоса, часто смеялась, и престранным образом: казалось, она смеялась не тому, что слышала, а разным мыслям, приходившим ей в голову. Её большие глаза глядели прямо, светло, смело, но иногда веки её слегка щурились, и тогда взор её внезапно становился глубок и нежен».
Это что ж это такое?! Мама устала рассказывать о «целомудрии девушки», тут невестку выгнали даже не потому, что она была «испорченная», а потому, что у неё шрам на спине. Кстати – если б у неё была юбка не до пола, так её бы вообще «не взяли», а не то, что «выгнали!» Так чему же в школе учат?! Всё совсем с точностью наоборот! Мало того, эта самая Ася ходила одна гулять на «развалину», остаток феодального замка, находившегося верстах в двух от города. Ещё и… Нормально, да?.. Брат сам приводит домой случайного знакомого – какого-то мужика. Они вообще даже не знают – из какой он семьи? Кем его родители работают? Здоровый он, или больной? Может, у него туберкулёз и он заразный, или может ему тоже операции на лёгких делали?! Сестра этого главного героя стесняется с ним общаться, девушка не хочет, так он сам подталкивает её к разговорам! Это, типа, она должна с ними сидеть и с этим незнакомым разговаривать, что ли?! И правильно ещё тогда Аделаида подумала – как он вообще мог с ней в лодке кататься и ухаживать, если знал, что все женщины грязные и у них бывают «тра-ля-ля»!
В Городе, где жила Аделаида, «брат» ещё бы сто раз подумал – можно ли приводить к себе в дом, где есть ещё и незамужняя девушка, неженатого друга. И не дай бог, чтоб тот, хоть краем глаза, хоть краем уха повёл в сторону его сестры! Скорее всего, если бы он привёл в дом мужчину, она бы вообще изначально не вышла из своего угла, даже поздороваться. Или бы вышла по приказу брата, принести чем-нибудь подкрепиться типа пучка зелёного лука, белый сыр и откушать стакан домашнего вина. Значит так – принесла, оставила – свободна! И не дай Господь, чтоб «брат» втихаря заподозрил «неладное», типа того, что его сестра понравилась! Большего оскорбления быть не может! Тут сюжет раскручивается только по двум сценариям: либо гостя за подобную хамскую выходку избивают и вышвыривают из порядочного дома, либо он тут же на коленях просит прощения и, договорившись с братом, бежит за папашей и сватами!
У Тургенева вообще разврат получается – «она улыбнулась и сама заговаривала!» Ха! Этот же гость в тот же день раструбит на весь город, какая у его знакомого «сестра»! Тут позора не оберёшься! Ославит так, что в жисть не отмоются ни «друг», ни его бесстыжая «сестра», ни их родители! Всё это понятно и просто. И мама так говорит и на самом деле так и есть. Только как это может быть, как в книге?! Зачем всё такое проходить по литературе в школе, чтоб потом путаться и думать, а вдруг Тургенев не совсем всё придумывает?! А вдруг и вправду где-то есть другая жизнь? Есть же в журнале «Работница» в бесплатном приложении посередине на шершавой бумаге выкройки для «сарафанчиков с открытыми спинами»! Если есть, значит, кто-то такие шьёт и потом носит!
Нет! Иван Сергеевич Тургенев реально издевался над Аделаидиным разумом!
«Она не сидела смирно, вставала, убегала, прибегала, смеялась своим мыслям, глаза смотрели прямо, светло и смело! Взор становился нежен!»
Как можно «убегать и прибегать»?! Это значит – насильно привлекать к себе внимание! Гость сидит, ест сыр с луком и пьёт вино, а она – «убегает и прибегает»! Брат молчит и даже не крикнул на неё ни разу! Совсем, что ли, дебил?! Можно не «бегать», а в широкой длинной одежде скользить, как тень вдоль стены и желательно не поворачиваться задом к посетителю. Это верх неприличия! Что она ему сзади показывает? И в лицо смотреть не надо! Надо пересчитывать носки туфель. Ага! Ещё не хватало, чтоб посетитель поймал её взгляд! Порядочная девушка должна смотреть в пол, не поднимая глаз; скромно улыбаться, прикрыв ладошкой рот. А уж эти «гулянья по развалинам»! Если бы девушка, или даже замужняя женщина была бы найдена одна в парке, а вовсе не за «две версты» от населённого пункта, совершенно убитой и расчленённой на куски для шашлыка, весь Город её бы осуждал:
А чего её туда понесло?! Сама виновата! Зачем пошла?! У неё дома дел нету?
Если б это была женщина с детьми, то говорили бы:
Вот что бывает, когда человек только о себе думает! Захотела гулять – вот пошла! И теперь что будет?! Бедные её дети! Ей что?! Уже убили, уже умерла, похоронили – всё закончилось! А что дети теперь должны делать?! Как они будут жить?! Как детей жалко! Сиротами остались! Что она наделала, а?!
Аделаида напрягалась, всё пыталась представить себе, гуляющую в Городском парке по аллеям из битого кирпича, Асю. Совсем одну и с «мечтательным выражением», как пишет И. С. Тургенев, в «светлом и смелом взоре». Ей становилось так смешно! Она сразу же рисовала себе толпу неряшливых, кривоногих «женихов», лысых и в кепках, с дежурной фразой:
Тевушка! Падари мне твой имя!
И сколько бы эта Ася там прошла? От входа и до карусели «чёртово колесо»?! Всё?!
Не только молодую и незамужнюю Асю было невозможно представить. Сложно получалось даже с пожилой женой «комиссара Жюва» из фильма «Фантомас». Комиссар её называл:
Козочка моя!
И эта блондиночка Николь из французского фильма в свои пятьдесят действительно была похожа на козочку в разноцветном оранжево-жёлто-зелёном открытом сарафанчике до колен. Ой! Николь у них во дворе поливает кипятком и щиплет кур! Руки красные, мокрые перья воняют и клеятся к пальцам. Веселья не оберёшься! Ещё её родной муж, этот самый комиссар Жюв при других мужчинах жену «козочкой» называет! Ага! Вот это потеха: выносит тётя Тина, которая недавно невестку со шрамом выгнала, все свои законные двести килограммов во двор, подмышкой тазик с зелёной фасолью, которую она будет чистить и ломать на кусочки, а за ней муж – дядя Вася. Он лукаво улыбается и кричит ей:
Козочка моя!
За такие «милые шалости» с ним бы соседи совсем здороваться перестали. Тётю Тину женщины бы возненавидели и перестали уважать, а мужчины наоборот стали бы теперь всё время с головы до ног тётю Тину рассматривать и щёлкать на неё масляными глазами!
В «Фантомасе» было вообще столько неприличного, что вся мужская половина двора ходила смотреть каждую серию бесчисленное количество раз.
Так же в Аделаиде прямо в классе, во время урока вызывало разные недостойные мыли описание И. С. Тургеневым общения двух противоположных полов.