Какукавка
Шрифт:
– Я... Я знакомился с писателями, - пробормотал Какукавка, пятясь от Боба и спиной приближаясь ко мне.
– Чтобы лучше подготовиться к экзаменам...
– Ты видел Толстого?
– продолжал наступать Боб.
– Конечно! Только что. Вот так, как вас. Классный старикан. Мы с ним отлично пообщались...
– Что у тебя в пакете?!
– Ничего особенного...
– Дай сюда, - потребовал я, поскольку Какукавка как раз приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки.
Он затравленно обернулся
– Возьми у него и ключ, - скомандовал Боб.
– Вот он, - вручил мне Какукавка перемотанный изолентой пульт от видеомагнитофона.
– Сядь!
– приказал ему Боб.
Я вытряхнул содержимое пакета на верстак. Несколько книг и тетрадка. Учебник истории литературы, том Шекспира, том Чехова, том какого-то Данте...
– Это ещё кто?
– спросил я Какукавку.
– Был такой. Итальянец, - неохотно отозвался тот.
– Что-то не слышал, - я полистал книгу со странным названием "Божественная комедия".
– Ничего себе, комедия...
– На старинных гравюрах, иллюстрирующих книгу, изображались самые разнообразные пытки и казни.
– Глобальная книжица. Странно, что я о ней не слышал...
Листавший Какукавкину тетрадку Боб поднял голову и, глядя на меня сумасшедшими глазами, спросил:
– А ты когда-нибудь слышал про пьесу Чехова "Чайка"?
– Нет, - помотал я головой.
– Не было у него такой пьесы, я Чехова всего читал. Да и пошловато как-то - "Чайка", как наколка у матроса на груди...
– "Дядя Ваня"?
– Не-а.
– А роман Толстого "Анна Каренина" тебе знаком?
– спросил Боб, и голос его становился все страшнее.
Я только снова помотал головой. Боб перелистнул ещё страничку:
– Томас Манн... "Иосиф и его братья", "Будденброки", "Доктор Фаустус"... Вычеркнуто все...
– Не знаю такого писателя, - откликнулся я.
– Та-ак, - протянул Боб, а затем рявкнул на Какукавку так, что у меня зазвенело в ушах: - Говори!
– и сунул ему под нос здоровенный волосатый кулак.
– Дядя, ну пожалуйста!
– подпрыгнул тот.
– Я только чуть-чуть не успевал. Только шесть авторов недопрочел... Я после сессии, через неделю, все верну на место!..
* * *
"Все вернул на место" Какукавка не после сессии, а сразу. Как он это сделал, каков механизм, я не знаю. Потому что Боб отправил меня домой, точнее, выставил вон, а сам остался С Какукавкой тет-а-тет. Разбираться. По-семейному.
Еще по дороге домой, греясь в такси, я вдруг вспомнил фразу: "Оставь надежду всяк сюда входящий". И вспомнил, где это было написано... Сейчас это можно было бы написать на дверях бобовского сарая... Отчетливо вспомнил я и "Чайку", и "Дядю Ваню". Вспомнил, что Анна Каренина бросилась под поезд. Вспомнил и Томаса Манна. Бр-р... Лучше бы его Какукавка не возвращал.
...И мы не говорили с Бобом об этом случае
– Змееныш-то мой сессию завалил, - сообщил он, и не ясно было - то ли с сожалением, то ли, наоборот, с удовлетворением.
– Очень жаль, - откликнулся я, хотя на самом деле подумал злорадно: "И поделом ему".
– Ни хрена не жаль, - возразил Боб моим словам, соглашаясь в то же время с мыслями, словно их слышал.
– Зашел ко мне, сказал,
что завалил, помялся, помялся и ушел. И тетрадку свою как будто бы случайно оставил. Или правда - случайно... Знать бы это!
– И что?
– спросил я, предчувствуя неладное.
– Я её полистал, тетрадку эту. А в конце на последней странице список какой-то. В столбик. То ли я его не заметил в прошлый раз, то ли его тогда не было...
– Не томи, читай, - взмолился я, ощущая на спине легкий холодок.
– Ну, слушай, - Боб вздохнул.
– Читаю. Гомер, "Месть циклопа". Шекспир, "Гамлет жив", "Гамлет возвращается"...
– Бред какой-то!
– воскликнул я.
– Ты никогда не слышал об этих произведениях?
– оторвался от тетрадки Боб и тяжело на меня посмотрел.
– Я тоже. Кстати, все они зачеркнуты...
– Да это он просто мстит! Просто воду мутит, чтобы мы помучились!
– Возможно, - кивнул Боб.
– Ладно. Слушай дальше. Шекспир, "Дездемона: ответный удар".
– Да он издевается над нами! Не могли они такое писать!
– Ты уверен?.. Дальше. Чехов, "Сливовый сад"...
– Что ты хочешь сказать?
– снова перебил я.
– Что надо его опять отправить в прошлое, чтобы он заставил их писать весь этот бред собачий?!
– Я это как раз у тебя хотел спросить.
– Но почему у меня?!
– Ну-у... Ты хоть и ритм-басист, а самый из нас начитанный.
– Это не повод. Уволь. Я не хочу брать на себя такую ответственность.
– Струсил...
– покачал головой Боб с обидной жалостью в голосе.
– Ты машину времени разобрал свою?
– спросил я с надеждой.
– Подшаманить можно, - заверил Боб.
– Слушай, а с какой стати эти названия у него отдельно записаны?! внезапно сообразил я и ухватился за эту мысль, как за соломинку.
– Этот столбик сверху озаглавлен "Факультатив", - отобрал у меня соломинку Боб.
– Дальше слушай. Чехов, "Четыре брата".
– Он говорил, "шесть авторов"!
– пришла мне в голову очередная спасительная мысль.
– Шесть и выходит, - остудил меня Боб.
– Вот последний. Лев Толстой, "Понедельник" и "Вторник". Все.
– Боб захлопнул тетрадь.
– Что делать будем?
Боб испытующе смотрел на меня.
– Знаешь, что...
– сказал я.
– И черт с ними! Даже если были.