Календарь Морзе
Шрифт:
Впрочем, теория «несправедливого распределения общественных благ в городе» имела и других, более серьезных приверженцев.
— А зачем этому… разуму поднимать нас до своего уровня? В чем его интерес?
— Они хотят, чтобы мы вошли в Межгалактическое Братство!
— Зачем?
— Потому что они велики и гуманны! Для них разум — великая ценность!
— Чей?
— Что чей? — растерялся он.
— Чей разум для них великая ценность?
— Ну… вообще… разум. Любой.
— И почем?
— Что почем?
— Ну,
— Ими не движут корыстные мотивы! — возмутился Малдер.
Мда… Я готов поверить даже в зеленых человечков из тарелочек, если увижу их трезвым, но не в бескорыстных существ, какого бы цвета они ни были. Бескорыстные не выживают.
— Скажите, Малдер, — сказал я вкрадчиво, — вы же плотно занимаетесь поисками братьев по разуму?
— Да, да, конечно! Вот у меня и оборудование… — он полез было под стул к своему кофру, но я деликатно пресек эту попытку.
— А какие их проявления вы готовы продемонстрировать?
— На сегодня, — важно произнес явно готовившийся к этому вопросу Малдер, — я не готов предъявить доказательства. Это вызовет слишком сильный шок у обывателей! Однако могу заявить, что их деятельность в городе становится все интенсивнее. Например, вы знаете, что в последнее время зафиксированы необъяснимые исчезновения людей?
— И что, их похищают инопланетяне?
— А кто же еще! — удивился Малдер. — Должны же они контролировать процессы, ставить эксперименты, опыты всякие…
Глаза его подёрнулись мечтательной поволокой, голос стал томным, с придыханием… Этот волосатый мудак мечтал быть похищенным!
Чото из-за стекла показал мне на часы, и я быстренько закруглил беседу:
— Благодарю вас за интересный рассказ, думаю, мы с вами еще встретимся в этой студии, а на сегодня наше время вышло. Кстати, дорогие радиослушатели, шестого сентября был бы День похищения инопланетянами. Это праздник тех, кто настолько никому не нужен, что их последней надеждой осталась тарелочка. Подойдите к зеркалу, посмотрите туда — вот вы бы такое похитили?
Я поменял местами ползунки на пульте, запуская перебивкой тему из «Секретных материалов» и передал бразды правления Чото.
— Ксения грезит о коитусе в Лексусе, а у Жени жопа застряла в Пежо, — продекламировал он речевую разминку, тщательно артикулируя каждое слово. Наступало время дневного выпуска новостей, а мне было пора на свидание. Главное — быстро проскочить коридор, пока Малдер не спохватился и не начал просить денег в долг.
На выходе из здания задумчиво курил генерал.
— А у вас-то люди не пропадают? — спросил я его устало. После общения с Малдером всегда кажется, что у тебя литр крови выпили. Удивительно занудный тип.
— В армии нет слова «пропал», — веско ответил военный. — В армии есть слово «проебали»…
В машине постоянно включен приемник, и с парковки я выехал под бодрые позывные «Радио Морзе — максимальная помехоустойчивость!» — морзянка, переходящая в музыкальную коду.
«На Радио Морзе время новостей, и с вами Женя Продулов. Вчера вечером горожане имели возможность прослушать очередное обращение главы мэра города…»
Я выругался, остановился у обочины, достал телефон и написал ему в мессенджер: «Чото, ты еблан. Какое еще „обращение главы мэра“? А остальная часть мэра где была?»
Чото в эфире запнулся и поправился:
«Да, очередное обращение главы города к горожанам было посвящено проблемам личной безопасности, которую он обещал всемерно обеспечивать. Как выразился наш мэр: «Мы не будем позволять всяким гражданам сомневаться!» Администрация внесла в городскую Думу предложение о формировании Народной Дружины, создаваемой на добровольной основе из принудительно мобилизованных граждан. Законопроект будет обсуждаться на дневной сессии нашего парламента…»
В мессенджер пришло капсом: «ОЙ, ИЗВИНИ». Я поехал дальше, уже не особенно вслушиваясь, чтобы не расстраиваться. Чото вообще славился своими залипухами, он и не такое мог в эфир брякнуть. Как заслуженный обладатель черного пояса с розовыми помпончиками по классическому пофигизму, я относился к этому снисходительно — все равно девяносто девять процентов слушателей ничего не заметят. Люди вообще никогда не слушают, что им говорят.
В кафе успел заказать себе чай и пролистать то, что в городе, за неимением выбора, называют интернетом. Анюта явилась с дежурным опозданием в двадцать минут, но Анюте можно. Анюте можно все. Когда она вошла с полуденного солнца в темный зал и, сняв темные очки, застыла на пороге, оглядывая столики, сердце мое привычно замерло, пропустило пару тактов и сменило ритм.
Ненавижу себя в такие моменты. Нет ничего глупее и унизительнее безответной влюбленности.
— Привет, Антон! Долго ждал?
— Как всегда, Анюта, как всегда. Что заказать?
— Чего-нибудь вредного, калорийного, вкусного и побольше! — господи всемогущий, ну разве она не совершенство?! — Я не успела позавтракать!
Официант был уже тут как тут, улыбаясь ей так, что еще немного — и уголки рта сойдутся на затылке.
Анюта нравится всем. Меня это бесит, но я не могу убить всех людей. Тем более что, даже если я это сделаю и мы останемся последними людьми на свете, то все равно будем «просто друзьями».
Так что сначала я не стал бить официанта головой об стол, потом не стал коленом ломать нос, потом не врезал ему по яйцам и не начал топтать упавшего с криком «хули ты лыбишься, ушлепок». Просто продиктовал заказ, чтобы он наконец свалил уже на кухню и вынул свои масляные глазки из Анютиного декольте, пока я их не вынул из его глазниц вилкой.
— Как дела, Анюта? — спросил я самым светским тоном, который возможен при одновременном мысленном расчленении трупа бензопилой. — Над чем работаешь?