Калевала (пересказ для детей)
Шрифт:
Долго он шел. Нигде ни дороги, ни тропинки.
Совсем опечалился Вяйнемейнен. Чернее угля, темнее смолы стали его думы. Сел он на прибрежный камень и горько заплакал.
Рано утром вышла из дому молодая работница, что прислуживала самой хозяйке Похьелы, злой старухе Лоухи.
Поспорила она с солнцем, кто раньше встанет.
И вот еще петухи не пропели, еще солнце не открыло своих глаз, а она уже взялась за работу. Остригла пять овец, сняла шерсть с шести ягнят, наткала сукна, вымыла столы, чистым веником подмела пол, а потом собрала сор на медную лопатку и вынесла
И вдруг слышит - плачет кто-то вдалеке.
Бросилась она в дом и говорит старухе Лоухи:
– Слушай, хозяйка, кто-то стонет и плачет на берегу. Может, это малые дети слезы льют? Или женщины причитают?
Вышла старая Лоухи, хозяйка Похьелы, не крыльцо, послушала одним ухом, послушала другим и говорит:
– Так не плачут дети. И женщины так не причитают. Это плачет сильный муж, могучий герой. Беги скорее, веди его ко мне в дом!
Побежала служанка на берег моря.
В густом ивняке нашла она Вяйнемейнена и привела в дом старухи Лоухи.
Весь он избит злыми волнами. Борода у него растрепалась, волосы повисли клочьями. Сотни ран у него на теле. Тысячи ударов обрушил на него ветер.
Спрашивает его хозяйка Похьелы:
– Скажи мне, бедный старик, кто ты такой, откуда родом?
Отвечает ей Вяйнемейнен:
– Был я певцом в родных долинах Калевалы, в зеленых дубравах Вяйнелы. На радость людям пел я свои песни, чтобы весельем начиналось их утро, чтобы светлым был долгий день и ясным - вечер. Но теперь постигло меня горе, и я сам не знаю, кто я такой.
– Какое же горе постигло тебя, Вяйнемейнен?
– спрашивает старая Лоухи.
– Поведай мне, какое несчастье случилось с тобой?
– Коли хочешь знать - слушай, - отвечает ей Вяйнемейнен.
– Вот уже сколько дней не могу я найти дорогу в родные края. Поэтому, я и плачу, что по чужой земле ступают мои ноги, через чужие ворота вошел я в чужой двор, перешагнул через чужой порог, открыл чужую дверь. Не радует меня на чужбине и береза, больно ранит мое сердце ольха. Здесь все деревья - мои враги, каждая ветка - бьет меня по лицу. Только ветер, что примчался с далекой моей родины, - мой товарищ. Только солнце, что светит над моей любимой Калевалой, - мой друг на этой чужой земле.
– Напрасно ты горюешь, Вяйнемейнен, - говорит ему старуха Лоухи. Оставайся лучше здесь. Будет у тебя вдоволь и семги и свинины. Забудешь ты о своей Калевале, заживешь в нашем краю, не зная забот.
Отвечает ей Вяйнемейнен:
– Нет радости тому, кто покинул родину. Не знать ему счастья на чужбине.
Нам сладка в краю родимом
И вода, что из-под лаптя.
На чужбине мед нам горек,
В раззолоченном сосуде.
– А что ты мне дашь, если я помогу тебе вернуться домой?
– спрашивает злая Лоухи, хозяйка вечно мрачной Похьелы.
– Выбирай, что тебе больше по душе, - говорит Вяйнемейнен.
– Хочешь дам шапку серебра, хочешь - мешек золота. Ничего мне не жаль. Только бы услышать снова, как поют птицы в родных рощах!
– О старый, мудрый Вяйнемейнен, - говорит хозяйка Похьелы, - ошибся ты на этот раз. На что мне серебро? На что мне золото? Золото - только молодым забава. Серебро - только коням украшенье. Скажи-ка лучше, сможешь ли ты
Говорит ей Вяйнемейнен:
– Нет, не могу я выковать Сампо, не могу украсить пеструю крышку. Но если ты поможешь мне вернуться на родину, я пришлю тебе кователя Илмарийнена. Самый искусный он во всем свете мастер. Ведь это он выковал небо, он выковал крышу воздуха - да так, что нигде ни одной зазубринки не видно и даже следов от клещей нигде не осталось. Илмарийнен тебе и Сампо выкует.
Отвечает ему хозяйка Похьелы, злая старуха Лоухи:
– Хорошо, поверю твоему слову. Покажу тебе дорогу на родину. Только уж дочери моей, моего весеннего цветочка, моей веселой птички, тебе не видать. За того отдам я ее замуж, кто выкует мне Сампо.
Вывела старая Лоухи из конюшни резвого коня, запрягла его в сани и говорит Вяйнемейнену:
– Слушай, что скажу тебе, - пока не доедешь до дому, не поднимай головы, не гляди на небо, а не то беда случиться.
Взмахнул Вяйнемейнен кнутом, и понеслись сани по дороге.
Из туманной Похьелы, из суровой Сариолы домой, в родные края, едет старый, мудрый Вяйнемейнен.
7. Вяйнемейнен делает для красавицы Похьелы лодку и ранит себя топором
Спешит, торопится старый, мудрый Вяйнемейнен в родную Калевалу.
Звенит дорога под копытами коня, скрипят быстрые полозья, трещит на морозе сухая дуга.
И вдруг слышит Вяйнемейнен - что-то зажужжало у него над головой, Забыл он, о чем говорила ему старуха Лоухи, и поднял голову.
Смотрит вверх - и глаз отвести не может. На небесной радуге, на семицветной дуге сидит красавица Похьелы и прядет пряжу. Словно птица, летает в ее легких руках серебрянный челнок, без конца тянется золотая нитка в ее проворных пальцах.
Остановил Вяйнемейнен коня и говорит красавице:
– Не скучно тебе, украшение земли и неба, сидеть здесь одной? Сойди лучше вниз, садись в мои сани, и повезу я тебя к себе на родину. Будешь ты в моем доме хозяйкой, будешь печь мне медовый хлеб и варить пенистое пиво, будешь петь у окна звонкие песни, веселиться на полях Калевалы.
А красавица говорит ему в ответ:
– Спрашивала я у веселого дрозда, спрашивала у сизокрылой синицы, как лучше мне прожить на свете: у отца ли с матерью - любимой дочкой или у мужа - послушной женой? И ответил мне веселый дрозд, просвистела сизокрылая синица: "Тепло греет солнце, а родительская любовь еще теплее. Промерзает на морозе железо, а жене в мужнином доме еще холоднее. При отце с матерью девушка - точно ягодка в поле, а жена при муже - точно собака на привязи".
– Пустые это песни, глупые это слова, - отвечает Вяйнемейнен.
– У девушки ум, что у малого ребенка. Только жен чтут и уважают герои. Садись-ка в мои сани красавица. Не худший я из женихов, не последний из богатырей.
Отвечает ему красавица Похьелы:
– Не знаю я, чем ты славен, не слыхала я о твоих подвигах. Вот если разрежешь волос тупым ножом, тогда назову тебя героем, тогда стану твоей женой.
Не долго думая, вырвал Вяйнемейнен волосок из своей бороды, достал нож и тупой стороной разрезал волос надвое.