Калейдоскоп юности
Шрифт:
Попутно я размышляю, какое наказание для меня придумают учителя и диском. Конечно, оно будет продуктивным с точки зрения пользы для школы. Пошлют помогать в Студсовет или какой-нибудь другой орган самоуправления. Ничего такого, с чем я бы не справился, а бумажная работа хотя и скучна, но мне не противна.
На середине этих мыслей я заметил, что Эрика собирается уходить и посмотрел на часы. Пришло время покидать школу. Я мог бы и не засиживаться или вообще не приходить, но литературный клуб был приятным уголком мира и спокойствия в этих стенах, который мне хотелось посещать.
– До встречи, президент, – прощаюсь я у дверей и выхожу первым. В школе впервые за весь день стоит тишина. Никаких компаний у окон, никаких студентов, разговоров и обрывков фраз. И я впервые вздыхаю с облегчением, вставляя наушники в уши, и включая что-то спокойное и мелодичное. Я иду по залитым солнцем коридорам и даже слышу, как в тишине стучат мои каблуки, в купе с музыкой это приносит такое наслаждение, что хочется прикрыть глаза и идти, почти не разбирая дороги.
У ворот я вижу знакомую фигуру. К своему удивлению, я узнаю в ней Мицугу-сенпая. Только сейчас он в повседневной одежде и не заходит на территорию, а лишь ждёт кого-то. Я киваю ему, и получаю кивок в ответ. Этого нам вполне хватает. «Интересно, кого он тут ждёт? Хотя…какое мне до этого дело…» Я переключаю музыку на случайном проигрыше, пока не выпадает Lacrimosa, и под вокал Тило Вольффа шагаю домой.
Дом я могу назвать одним из тех мест, где мне нравится находится. Правда, из всего дома я могу так сказать только о своей комнате. В остальном же дом самый обычный. Но моя комната – это всё ещё моя комната, в которой царит ровно тот порядок вещей, который я задал с самого начала. И он будет продолжать царить, как я надеюсь, и дальше. В общем, это обычная комната старшеклассника с кроватью, столом и компьютером, шкафами для вещей и одежды. Единственное, что я позволяю себе в виде вольности – плакаты групп в жанре готик-рок, дарк эмбиент и дарквейв. Это нагоняет на обстановку некоторой мрачности, тем более, что я постарался закрыть тёмными плакатами все стены, не оставив ни одного островка светлой краски. И сделал я это с немецким трудолюбием и педантичностью, а значит, на совесть. Родителей сейчас в городе нет, поэтому некоторое время я живу один, что позволяет мне не сковывать себя условностями. Хотя и жизнью на широкую ногу я это не назову. Мой принцип в ведении хозяйства – это разумная экономия и сознательность. Так я был воспитан.
Разогрев рис с курицей в микроволновке, я устраиваюсь за столом перед компьютером и просматриваю сообщения в соцсетях. У моих друзей сейчас утро, они только идут в школу, но с вечера они оставили мне несколько сообщений. Я начинаю писать ответы, задумчиво пережёвывая ужин. Закончив с этим, я сажусь за домашнюю работу, благо той не так много. На фоне играет Stillste Stund, размеренно рассказывая историю Алисы в Зазеркалье в мрачных тонах. Краем сознания я думаю, как это можно было бы рассказать на японском, и даже не нахожу ответа. Мы, наверное, слишком разные в плане мыслей. Язык ведь формирует сознание в каком-то смысле. То, на каком языке ты думаешь, определяет для тебя понятийный набор для формирования мировоззрения. А я, несмотря на год жизни в Японии, несмотря на то, что мне не составляет труда читать вывески, слушать новости и разговоры в школе, думаю на немецком, как бы реальность не пыталась подстроить меня под себя.
День сам по себе движется к своему завершению. Не самый интересный день и далеко не самый выразительный. Опоздание по причине позднего подъёма, потому что накануне ночью я звонил друзьям по Сети, выговоры, скандалы, уроки, прогулки по коридорам. Разговоры в клубе и его размеренное безвременье. Не сказать, что моя жизнь была какой-то другой до сегодняшнего дня. И не будет она другой и завтра. Кроме, разве что, отработки опозданий. Это на моей памяти впервые. До сих пор я умудрялся вписываться в допустимые рамки. «Да и чёрт бы с этим…Отработка начнётся и закончится, зато я смог поговорить с ребятами. У них-то конец учебного года, экзамены и всё такое, а потом каникулы. А мне впахивать ещё два с половиной месяца ради пары недель отдыха…»
С такими мыслями я ложился спать, готовясь к новому дню.
Хироши Хироно
Библиотека – это замечательно место. По крайней мере, я его люблю больше остальных мест в школе. И даже не из-за книг, а из-за людей, которые сюда приходят. Одни усердно готовятся к занятиям, другие мечтательно ходят между стеллажей в поисках книги, кто-то изучает историю, а кто-то погружается в истории с головой. Здесь светло и просторно, никто не шумит и каждый уважает окружающих. Иногда мне кажется, что библиотека меняет людей к лучшему. Именно поэтому я, второгодка старшей школы, Хироно Хироши, стала помощницей библиотекаря. Может, я не самая начитанная, но сама атмосфера места воодушевляет меня помогать людям.
Сегодня в библиотеке было не людно, после Золотой Недели всегда так. До экзаменов ещё далеко, а майская погода совсем не располагает к чтению, так что из посетителей лишь пара человек – какой-то третьекурсник, вдумчиво листающий книгу по алгебре, и завсегдатай библиотеки – «Гретель из литературного клуба». О ней ходит достаточно слухов в школе, но и без них её сложно не заметить. Это ведь настоящая европейка! Да ещё и такая красивая и утончённая, словно из сказки. Она часто бывает тут и берёт японских классиков. И в особенности Кендзи Миядзаву. Говорят, что к ней не подойти, но на самом деле она очень вежливая и добрая. И никогда не задерживает книги.
Пока я засматривалась на то, как она выбирает, перед моим столом появились двое учеников. Спохватившись, я приняла серьёзный вид и посмотрела на них. Первый был моим одноклассником и, по совместительству, членом дисциплинарного комитета. Он улыбнулся и поздоровался.
– Привет, Хироши-тян, смотрю, сегодня людей не много!
– Да, может после уроков больше будет. Книгу пришёл взять?
– Нет, я тут тебе помощника привёл, – он отошёл чуть в сторону, представляя мне другого юношу. И это был тоже иностранный студент. Но, в отличие от «Гретель», он не показывал никакого дружелюбия. Хмурый, напряжённый, с холодными глазами, он рассматривал меня, как коршун добычу. А раз его привели, как помощника, то, видимо, в наказание. И не удивительно, никакого доверия он не внушал.
– Это Эрнст Клечек-кун из класса 2-С…
– Эрнст Клечек-сан, пожалуйста, – мрачно пробормотал этот парень.
– Да ты не бойся его, он не кусается, – подбодрил меня одноклассник.
– Ты за Харугиварой отправиться захотел? – ещё более злобно проскрежетал хулиган. От этих слов мой друг как-то притих. Я слышала уже, что кого-то из членов дискома исключили. И, судя по всему, этот Клечек был к этому причастен.
– Ну, так или иначе, он теперь твой помощник. Если будет плохо себя вести, обращайся, – поспешил разрядить обстановку одноклассник и удалился, а я осталась один на один с этим чудовищем.
– Э-эм, меня зовут Хироши Хироно, рада познакомиться, – от волнения я даже заикнулась.
– Очень приятно, – пробормотал парень, всё ещё внимательно рассматривая меня. – Что прикажете делать?
– Ну… – я даже потерялась от такого прямого вопроса. – Пока что ничего, наверное…
– То есть я могу уйти?
– А у тебя не будет проблем? Тебя ведь привели сюда из Комитета.
– Знаешь, у меня на Родине про это говорят «Er will unter sich keinen Sklaven seh'n Und uber sich keinen Herrn»…