Калигула. Тень величия
Шрифт:
Ранним гостем оказалась Ливилла. Валерия тут же подбежала поцеловаться, но та досадливо отмахнулась от нее, как от надоевшей мухи. Мессалина надулась, и ее агатовые глазенки обиженно заблестели из-под длинной челки.
— Приветствую тебя, сестра! — сказала Друзилла, указывая на катедру, услужливо придвинутую рабыней. — Какие вести ты принесла?
— Наш брат сегодня провозгласил во всеуслышание о своем божественном происхождении! — насмешливо сообщила Ливилла. — Теперь мы сестры нового римского бога.
Друзилла удивленно округлила глаза.
— Коллегия понтификов и фламины безоговорочно признали за ним это право.
— Ну
— Болезнь сильно повлияла на его рассудок. Я не узнаю нашего брата. Вначале приказала выбросить собственную дочь, а теперь… Я никогда не смогу простить ему Юлиллы.
Друзилла махнула рукой:
— Смерть Клавдиллы чуть не свела его с ума, ему некого было обвинить в ее гибели, и он выместил гнев на Юлилле. Этот поступок Калигулы ничуть меня не удивил.
Ливилла пожала плечами, в глазах ее стояли слезы.
— Как он мог! Слабое беззащитное существо. Маленькая девочка. Она была такая хорошенькая. А он даже не взял ее на руки.
— Тогда б ему пришлось признать ее.
— Что значит "пришлось"?! — гневно вскрикнула Ливилла. — Юлилла без сомнения была его дочерью!
— Ну, хватит, сестра. Мне нет никакой охоты разговаривать о дочери Юнии. Ищи себе другого собеседника, если хочешь ворошить прошлое. У меня жизнь изменилась после смерти Клавдиллы. Мне некого теперь ненавидеть. И я счастлива! — с вызовом произнесла Друзилла. Мессалина, не мигая, с восхищением смотрела на свою старшую подругу. Достойный отпор получила эта противная Ливилла!
— Ты уже собираешься на праздник? — спросила Ливилла, резко меняя тему разговора, хотя в глазах ее еще блестели слезинки. — Гай готовит грандиозное торжество. Я заехала к тебе узнать, не захочешь ли ты вместе со мной съездить в ювелирные лавки, чтобы выбрать подарки. Но смотрю, у тебя уже есть спутница.
— А чем тебе помешает общество Мессалины? — мгновенно вскинулась Друзилла.
Ливилла смутилась и покачала головой.
— Нет, что ты, сестра. Поедем все вместе. Мне нравится Валерия. Я знаю, ты дружишь с ее матерью, — Юлия примирительно погладила тонкую ручку Мессалины, сама устыдившись своей непонятной неприязни к красивой девушке. — Хочешь, — обращаясь к ней, спросила она, — мы купим тебе в подарок любую вещичку, что тебе понравится?
— Спасибо, тетя Ливилла, — вежливо ответила девушка. — Очень хочу. Я рада, что вы берете меня с собой на прогулку.
— Кстати, сестра, — сказала Ливилла, отворачиваясь от Мессалины, — до тебя уже дошли новости, кто из женщин нынче делит ложе с нашим братом?
Друзилла похолодела и с ужасом посмотрела Ливиллу.
— Это Энния Невия. Сегодня утром их развод с Макроном провозглашен на форуме от имени императора. А за завтраком Калигула даже предлагал ему жениться на тебе.
У Друзиллы помутилось в глазах, она судорожно сжала в руке флакон с духами. Острые грани больно впились в кожу. Ладонь разжалась, и флакон разлетелся на мелкие части, наполнив кубикулу ароматом цинамона. Ливилла вскрикнула:
— Что с тобой?! Они же стоят целое состояние!
— Так значит, Юния забыта ради Эннии Невии? Ради этой жалкой дешевой потаскушки? — со злостью спросила Друзилла.
— Не болтай ерунды! — вспыхнула Ливилла. — Гай — мужчина! И ему нужна женщина. Энния или другая… Ему безразлично. Никто не заменит ему Клавдиллу! И не притворяйся, что чтишь ее память. Ты сама призналась, что ее смерть только обрадовала тебя. Ты опять взялась за старое и ревнуешь Калигулу, забывая, что он — твой единокровный брат!
— Иди, Ливилла, — вдруг сказала Друзилла. — Я не поеду с тобой в лавки. Хочешь, возьми с собой Мессалину. — Валерия протестующе замотала головой. — Мне надо еще побыть дома. Уходи, сестра!
— Не вздумай натворить глупостей, Друзилла! Иначе…
— Уходи же! Прошу тебя!
Ливилла вздохнула и, не попрощавшись, вышла. Мессалина проводила ее недовольным взглядом.
Друзилла долго молчала, судорожно теребя золотой браслет на руке, и вдруг сказала одной из рабынь:
— Пойдешь на Велабр, купишь уксусные дрожжи, масло мастикового дерева, айву и плодов бирючины. И быстро! Готовься, Мессалина, сегодня ты станешь свидетельницей интереснейших событий!
Валерия испуганно вздрогнула.
— Может, ты послушаешь совета тети Юлии? Зачем тебе эта смесь? Что ты задумала?
— Ничего страшного, — улыбнулась Друзилла и порывисто обняла девочку. — Увидишь.
IV
Калигула пребывал в дурном настроении. Сидя в золотом солиуме, он принимал драгоценные дары от гостей и хмурился. Что за жалкие подачки несут эти сенаторы? Золотые чаши, статуэтки, украшенные камнями, какие-то свитки в резных капсах. К чему ему эти ненужные предметы, которыми завалены кладовые дворца? Подобные дары принимал еще Тиберий. Что может быть лучше звонких золотых, которые так нужны для постройки нового роскошного дворца? Ничего, золото можно разломать и переплавить в слитки, но что делать с бесполезными свитками и фигурками из слоновой кости? Надо же, богатый Агриппа расщедрился на уздечку для Инцитата!
Консулы, стоящие за его спиной, устали. Надо бы уже заканчивать и переходить в триклиний. Эта прорва народу наверняка с утра и маковой росинки во рту не держала, чтобы вечером наесться всласть на императорском пиру. К чему кормить стольких? Чтобы получить кучку бесполезных вещиц?
Ливилла скользнула на возвышение и прошептала:
— Гай, уже все собрались. Опоздавшие явятся сами. Друзиллы нет, как обычно, но она придет. Я была у нее утром.
Калигула кивнул и легко вскочил с солиума. Энния услужливо подхватила край пурпурного плаща своего нового повелителя и пошла следом, держась за руку Юлии. Ноги у нее подкашивались после долгого стояния в атриуме.
Гул голосов перекрывал музыку, но все разом умолкли, когда номенклатор объявил, что входит цезарь. Гай раскинулся на главном ложе, бросил небрежное приветствие окружающим и дал знак начинать пиршество.
В чаши гостей рекой полилось вино, закружились танцовщицы меж роскошными ложами, возлагая каждому на голову благоухающий венок.
Но едва поднялся с места Юний Силан, чтобы поднять чашу во здравие императора и сказать приветственное слово, как номенклатор перебил его, возвестив о Луции Вителлии, сирийском наместнике. Силан запнулся на полуслове и сел обратно. Красивый статный Луций важно вступил в триклиний и, бросив взгляд на императора, неожиданно накинул тогу на голову и, отвернувшись, стал приближаться к Калигуле. Все с удивлением наблюдали за его странными действиями. У императорского ложа Вителлий кинулся наземь и распростерся перед цезарем ниц.