Калки
Шрифт:
Описывая создание Вселенной в соответствии с индуистской космогонией, Калки применял термины современной науки. Это позволяло сделать картину если и не совсем правдоподобной, то знакомой. Говоря о циклах создания, он объяснил, как кончилось ничто. Пыль, уловившая огонь, из которого возникло солнце, была той же самой пылью, из которой слепили каждое живое существо. Иными словами, все в мире изменчиво. Ничто всегда кончается или может кончиться. Мы становимся самими собой благодаря рождению, а после смерти наше материальное тело превращается во что-то другое. Тем временем душа переживает новые инкарнации, пока не наступает вечный сон или апофеоз, нирвана или Вайкунта.
Затем Калки описал, как история человечества делится на эпохи. Каждая эпоха начинается и кончается сумерками. Сейчас мы находимся в конце последнего периода сумерек последней из четырех эпох человечества, железного века, или века Кали. Начиная с первого, Золотого Века человечество последовательно теряло энергию. После акта создания Вишну приходил к нам девять раз. Он учил людей, как добиться просветления, но каждый раз этим способом овладевало всего несколько человек. Теперь Вишну спустился к нам в десятый и последний раз.
— С самого начала я учил. И с самого начала меня слушали лишь немногие. На протяжении вечности человек и бог так же противостояли друг другу, как противостоят все остальные элементы создания и как будут противостоять друг другу элементарные частицы, когда по моей воле произойдет расщепление атома. — Так Калки подготовил аудиторию к спецэффекту профессора Джосси.
Сделав некоторое усилие, я заставила себя отвести взгляд от золотой фигуры на троне. Мне хотелось видеть реакцию людей, собравшихся в зале. Они были ошеломлены и загипнотизированы. Когда я говорю, что Калки добился всего только с помощью голоса, я преувеличиваю. К тому времени публика была соответствующе подготовлена рок-группами, психоделическим освещением и запахом благовоний, которые курились в жаровнях, стоявших по углам пирамиды.
Как ни была я зачарована представлением Калки, мой мозг был занят тревожным ожиданием фейерверка профессора Джосси. Я оглянулась по сторонам, разыскивая его взглядом, Джосси я не нашла, зато увидела, как из-за статуи Вишну вышел Джейсон Макклауд.
Макклауд держал в руке «дипломат», очень похожий на тот, который я видела в Новом Орлеане. Казалось, он нервничал. Помню, в тот момент я подумала, не явился ли он за тем, чтобы арестовать Калки. Я хотела обратить на Макклауда внимание Джеральдины, но в это время Калки спрыгнул с трона и встал.
— Я — Вишну! — раздалось на весь зал. — Я исчезаю, но не могу исчезнуть! Я умираю, но в то же время живу вечно! Верьте, и вы возродитесь!
Затем Калки запел нечто совершенно непонятное для меня, но не для Джеральдины и остальных мандали. Он пел санскритский гимн в честь Конца. Да, Конца.
— О боже! — вскрикнула Джеральдина.
Не переставая петь, Калки указал на небо — точнее, на экран Джосси, который начал пульсировать светом. Все уставились на экран. За исключением Калки. Он исчез в пирамиде. Большинство заметило его исчезновение лишь тогда, когда пирамида начала медленно раскрываться, являя Калки верхом на белом коне.
В зале не было никого, кто не знал бы, что конец света настанет тогда, когда Калки воссядет на белого коня. Зал затопила волна эмоций — не говоря о волне звуков. Был ужас. Было… ожидание? Трудно сказать. Все произошло слишком быстро. Джеральдина опустилась на колени. Закрыла лицо руками. Я сделала то же самое.
Калки ехал к нам, размахивая мечом, украшенным самоцветами. Его голос стал резким и незнакомым:
— Те, кто был со мной до конца и даже после, будут со мной в Вайкунте!
А затем все взорвалось. Меня накрыла и оглушила звуковая волна. И все же мне удалось улучить мгновение и поздравить себя с тем, что я правильно догадалась, каким способом будет покончено с миром.
По приказу Калки Джосси включил цепную реакцию. Земля умирает, охваченная пламенем термоядерного взрыва. Я ощутила горькую радость от собственной правоты.
Но когда эхо взрыва утихло, мир оказался в целости и сохранности. Как и я. И Джеральдина. И статуя Вишну. И экран, на котором были видны частицы расщепленного атома, летевшие в разные стороны, как обезумевшие кометы.
Все на Земле осталось нетронутым, за исключением всадника и белого коня. Они распались на составные части. Повсюду была кровь. Я закричала первой.
7
1
Убийство на телевидении было самым драматическим событием в истории этого властелина душ. Братья Кеннеди и Мартин Лютер Кинг были убиты не перед объективами телекамер. Хотя Ли Харви Освальда убили перед объективом, в то время он не был ни звездой, ни даже сколько-нибудь значительной личностью. Напротив, Калки для миллионов людей был богом. Для всех остальных, не признававших его богом, он, несомненно, являлся самой важной фигурой последних дней века Кали. Суперзвездой.
Как ни странно, у меня сохранилось очень мало воспоминаний о трагических днях после убийства в «Мэдисон сквер-гардене». Почему-то я живо помню дебаты в конгрессе о том, стоит или нет приспускать государственные флаги в знак траура. В конце концов каждая община решила этот вопрос по-своему. Мэр Нью-Йорка отказался приспускать флаг над Сити-холлом из уважения к многочисленным в этом городе избирателям католического и иудейского вероисповедания. Однако два дерзких калкита шустро вскарабкались по флагштоку и спустили флаг. Фотография, запечатлевшая этот инцидент, появилась на первой странице «Нью-Йорк дейли ньюс». Но одно слово стоит тысячи фотографий. Особенно если это слово «нет».
Что еще? Вину за взрыв, который уничтожил лошадь и всадника, тут же возложили на профессора Джосси и его прибор. Джосси устроил пресс-конференцию. Он исписал всю доску диаграммами, доказывая, что его машина не могла причинить кому бы то ни было ни малейшего вреда. Это объяснение было принято, поскольку экскурс Джосси в дебри прикладной физики был совершенно непонятен. Я сознаюсь (теперь), что на первых порах тоже обвиняла его. Но мы все ошиблись.
Джосси тайком вернулся в Лозанну, напоследок сказав: «Этот Келли не был настоящей аватарой Вишну. Я убит». Из-за акцента Джосси журналистам показалось, что он сказал: «Я убил». Когда это было напечатано, началась полная неразбериха.