Калки
Шрифт:
— Тедди, — угрюмо (в лучших традициях Г. В. Вейса) начал он, — я хочу, чтобы вы подтвердили, что во время вашей службы у Калки в качестве личного пилота он не раз говорил вам, что: первое — он был настоящим главой этого гигантского наркосиндиката, и второе — он боялся, что доктор Лоуэлл сбросит его и займет его место.
— Сенатор, вы просите меня лжесвидетельствовать перед сенатской комиссией.
— Тедди, я прошу вас сказать правду и ничего, кроме правды. — Контактные линзы Уайта на мгновение отразили мое встревоженное лицо.
— Правда состоит в том, — сказала я, — что Калки никогда не говорил мне ни первого, ни второго.
— Тедди, я думаю, что вы проявляете признаки нежелания давать показания комиссии. — Он обнажил зубы с коронками. — И думаю, что вы знаете, как поступают со свидетелями, которые не уважают конгресс.
Мне захотелось ударить этого представителя конгресса. Но нас прервал секретарь Тедди, просунувший голову в дверь и объявивший:
— Он здесь.
Теперь, сидя в Белом доме и вспоминая случившееся, я не испытываю того удивления, которое испытала тогда при виде доктора Ашока. Хотя я всегда считала, что в роли доктора Ашока Джайлс менее убедителен, чем в роли доктора Лоуэлла, вынуждена признать, что во время встречи с сенатором Уайтом он был в хорошей форме. Но так и должно было быть. В качестве доктора Лоуэлла он был вызван на заседание комиссии и мог с величайшей легкостью отправиться в тюрьму. От него требовалось огромное присутствие духа, чтобы сунуть голову в пасть льва. Помню, я ломала себе голову над тем, знал ли Уайт, что доктор Ашок и доктор Лоуэлл — одно и то же лицо. В конце концов, Морган намекал, что Уайт может быть связан с «Калки Энтерпрайсиз». Честность правящих кругов отнюдь не относилась к отличительным особенностям века Кали.
— Мой дорогой сенатор! Какая радость! И дорогая мадам Оттингер, моя подружка по Катманду! Я просто счастлив! — Сверкая золотыми глазами и зубами, доктор Ашок протянул мне хрупкую смуглую руку. Он даже пах карри. Настоящий артист.
— Доктор Ашок, нам нужен ваш совет, — сказал Уайт, поставив крошечную ножку на кофейный столик.
— Я весь в вашем распоряжении, как джинн из волшебной лампы. «Стоит только потереть ее, о Аладдин, и твое желание будет исполнено!» — Мне всегда казалось, что в роли Ашока Джайлс переигрывает, чего никогда не делал доктор Ашок в роли доктора Лоуэлла. Но Уайт все воспринимал за чистую монету… если только он не был в сговоре с Джайлсом.
— Что говорят в штаб-квартире ЦРУ?
— Лэнгли находится в еще большей растерянности, чем обычно. — Доктор Ашок похлопал меня по колену. Я отодвинула стул.
— Доктор Ашок, я собираюсь влезть в это дело со всеми потрохами, — сказал Уайт, поправляя контактные линзы. — В ходе слушаний на моей комиссии я раскрою имя убийцы Калки. Чтобы сделать это, я должен опередить ЦРУ, ФБР и лучших нью-йоркских… короче говоря, каждого, кто может раскрыть это убийство до меня. Доктор Ашок, вы сможете придержать крышку над Лэнгли?
— Дорогой сенатор Уайт, боюсь, вы переоцениваете мои скромные возможности. Но прежде чем «придерживать крышку» над этим беспокойным местом, я должен знать — о, какое великолепное сходство, если не метафора! — что находится в вашей кастрюле.
— В моей кастрюле — убийца Калки.
— Как его имя, дорогой сенатор Уайт?
— Джайлс Лоуэлл, доктор медицины.
Тут настал звездный час доктора Ашока.
— Правильно ли я понял? Вы обладаете неопровержимыми доказательствами того, что этот омерзительный доктор Лоуэлл убил своего партнера по преступному бизнесу?
— У меня есть доказательство.
— Насколько оно убедительно?
— Это и предстоит решить моей комиссии. Но раз уж мы знаем имя убийцы, нам будет нетрудно выдвинуть против него обвинение. В частности, с вашей помощью, доктор Ашок. И с вашей тоже, Тедди.
— Черта лысого! — По зрелом размышлении я решила не редактировать свои тогдашние выражения. — Я не собираюсь защищать доктора Лоуэлла, но…
— Он очень нехороший человек, — с полной убежденностью заявил доктор Ашок.
Эта реплика сбила меня с толку.
— Вам лучше знать, — невольно буркнула я.
— Еще бы! В конце концов, кто, как не я, в течение нескольких месяцев шел по следу доктора Лоуэлла? Я следовал за ним по пятам от Нового Орлеана до Нью-Дели и Нью-Йорка. И мне нужна его голова. Вы поняли меня? — Доктор Ашок повысил голос и повторил: — Мне нужна его голова!
— Мне тоже, док. — Уайт вернулся в образ деревенщины и снова поскреб в затылке. — П…тому что он подон…к, факт. Осталось только с…бразить, как он прот…щил эту бомбу в «Гарден» и где ее спрятал. Д…маю, что внутри этого языческого идола.
— Вы говорите о боге Вишну, который для меня священен, сенатор. — В голосе доктора Ашока послышалась мягкая вейсианская укоризна.
— Прошу прощения, док. Думаю, вы знаете, что я горячий приверженец религиозной терпимости и уважаю всех человеческих богов, в том числе и синих. А теперь, ребята, давайте пораскинем мозгами и попытаемся придумать, как доктор Лоуэлл сумел установить эту бомбу…
— А вы не считаете, что сначала следует понять, зачем он это сделал? — спросила я.
— Устранив Калки со своего пути, доктор Лоуэлл становился главой величайшего наркосиндиката мира. Верно, доктор Ашок?
— Верно, сенатор Уайт. — Доктор Ашок начал изливать на сенатора свой пресловутый мед. — Боюсь, нам не дано понять таинственные страсти, которые правят людьми. Достаточно вспомнить величайшее творение Бауда Арденнского — историю завистника Аньелло, который погубил своего любимого хозяина Даго, человека, чье имя было символом преданности и залогом единства армии Веспасиана. Доктор Лоуэлл видится мне Аньелло, а бедный — да, бедный, слабый, великодушный, верный Калки — Даго, уничтоженным с помощью отравленного поцелуя…
Уайт кивнул с таким видом, словно во всей этой галиматье была хоть капля смысла. Мне всегда казалось странным, что доктор Ашок страдал метафазисом, а Джайлс — нет. Впрочем, Джайлс никогда не прибегал к цитатам.
Доктор Ашок повернулся к Уайту.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обезвредить Лэнгли. Кроме того, я убежден: мадам Оттингер подтвердит вашей комиссии, что Калки не раз говорил ей о своих опасениях в адрес доктора Лоуэлла.
— Но… — начала я, но тут же остановилась. В конце концов, главным здесь был доктор Лоуэлл в роли доктора Ашока или доктор Ашок в роли доктора Лоуэлла. Это была его игра, не моя.