Каллиграммы. Стихотворения мира и войны (1913-1916)

Аполлинер Гийом

Как под ветром неистовым веки твоиПастушок напевает в полузабытьиИ мыча навсегда покидают коровыЛуговину в осенней отраве лиловой

ДВОРЕЦ

Максу Жакобу [19]

Рои вечерних дум беспечно-босоногиК ее владениям бредут порою грезЕй подарил король высокие чертогиНагие как король над взбитой пеной роз

19

Жакоб, Макс (1876–1944) – французский поэт и художник; с 1904 г. – один из самых близких

друзей Аполлинера.

А мыслей-то моих по саду разбрелосьСлоняются трунят над лягушачьим хоромПленяют кипарис торчащий семафоромИ солнце в цветники с небес оборвалосьСтигмат кровавых рук прилип к стеклу как пленка [20] Что за стрелок упав стрелой пронзил закатЯ выпив кипрских вин под белого ягненкаЗапомнил что они камедью чуть горчатВзобравшись королю на тощие коленкиРазряжена пышна ей-богу самый смакРозмонда ждет гостей и крошечные зенкиКак изумленный гунн таращит на зевак

20

Стигмат кровавых рук прилип к стеклу как пленка – стигматы (ранки на теле) как воображаемые раны Христа появлялись на руках и ногах верующих во время религиозной экзальтации.

Прелестница моя с жемчужно-нежным задомВаш жемчуг на глазок признаться тускловатКого вам ждать из грезЧто на Восток спешатНу а по мне милей попутчиц и не надоТук-тук Войдите Свет в прихожей чуть сочитсяНочник блестит во тьме как золотая брошьВы головы вот здесь повесьте за косицыВечерний блеск небес на блеск иглы похожВ столовой не вздохнуть Нещадное зловоньеОбъедки сальных туш прожаренных в печиКороль сегодня сыт от двух яиц в бульонеИз двадцати супов у трех был цвет мочи Потом мясную снедь втащили поварятаФиле из мыслей сгнивших у меня в мозгуЛомти бесплодных грез являвшихся когда-тоДела минувших дней в подпорченном рагуА мысли мертвые уже тысячелетьяНа вкус пресней чем плоть из мамонтовых тушПо складкам мозжечка в немыслимым балетеНеслись скелеты грез наяривая тушОт блюд вздымался визг мучительный для слухаНо черт бы их подрал!Пустое брюхо глухоИ каждый лишь скорей в тарелке добирал Ах черт возьми! Но как вопили антрекотыКак верещал паштет хрящи стонали в стонГде ж языки огня небесной знак заботыЧто б я обрел язык всех стран и всех времен [21]

СУМЕРКИ

Посвящается мадемуазель Мари Лорансен

В саду где привиденья ждутЧтоб день угас изнемогаяРаздевшись догола нагаяГлядится Арлекина в пруд

21

Чтоб я обрел язык всех стран и всех времен – по Евангелию, в день Пятидесятницы Дух Святой сошел на апостолов, вследствие чего они заговорили на разных языках и отправились проповедовать учение Христа. (Деян. 2, 3–4).

Молочно-белые светилаМерцают в небе сквозь туманИ сумеречный шарлатанЗдесь вертит всем как заправилаПодмостков бледный властелинЯвившимся из Гарца феямВолшебникам и чародеямПоклон отвесил арлекинИ между тем как ловкий малыйИграет

сорванной звездойПовешенный под хриплый войНогами мерно бьет в цимбалыСлепой баюкает дитяПроходит лань тропой росистойИ наблюдает карл грустяРост арлекина трисмегиста

АННИ [22]

В Техасе на побережьеПо дороге на ГальвестонЕсть огромный сад утопающий в розахИ он окружает со всех сторонВиллу что схожа с огромною розойКогда мне случается мимо идти по дорогеЗа оградой я женщину вижу онаВ саду неизменно гуляет однаИ мы глядим друг на другаОна менонитка [23] и носит упрямоОдежду без пуговиц таков ритуалДве штуки и я с пиджака потерялЕдиноверцы мы с этою дамой

22

Аполлинер никогда не был в Америке, и это стихотворение – плод поэтического вымысла, рожденного разлукой с Анни Плейден.

23

Она менонитка… (правильнее – меннонитка) – т. е. последовательница одного из течений в протестантизме (по имени основателя секты Симониса Менно, 1496–1561), на членов которого налагаются значительные религиозные запреты.

КЛОТИЛЬДА

Анемоны с водосборомРасцвели в саду где спитМеж любовью и раздоромГрусть без горечи и обидТам блуждают наши тениСкоро их рассеет ночьДень с игрою светотениВслед за ними исчезнет прочьРодниковые наядыРасплели за прядью прядьНо спеши тебе же надоТень прекрасную догонять

МАРИЗИБИЛЬ [24]

Брела по кельнским тротуарамЖалка и все-таки милаСогласна чуть ли не задаромИ под конец в пивную шлаПередохнуть перед кошмаромА сутенер был полон силЕврей с Формозы рыж и розовОн ел чеснок и крепко пилИ в заведенье для матросовЕе в Шанхае подцепилЯ судьбы знал еще похужеИ по судьбе людей не мерьИх жизнь листва в осенней лужеНо взгляды тлеют и как дверьТо наглухо то настежь души

24

Маризибиль (Мария-Сибила) – легкомысленная девица, героиня кельнских народных песен, чье имя стало нарицательным.

МАРИ [25]

С годами всплывет ли опятьТур вальса поры твоей школьнойИ танец вернет тебя вспятьКакой был бы звон колокольныйКогда же Мари тебя ждатьСменяется бал тишиноюИ музыка так далекаЧто стала почти неземноюЛюбилось бы легче влюбись я слегкаИ боль моя в мире со мноюУкрыла овечьи стадаЗима в серебристую пряжуБьют зорю а я никогдаС изменчивым сердцем не слажуИ как я узнаю куда

25

Стихотворение, написанное после разрыва с Мари Лорансен летом 1912 г., одновременно посвящено воспоминаниям о другом разрыве, с другой Мари Дюбуа, «Марей» из цикла «Ставло».