Кальпа
Шрифт:
В пятницу вечером в нашу четырёхкомнатную квартиру прибыло ещё пятнадцать человек родственников. Ко мне на диван положили двенадцатилетнего пацана, который всю ночь ворочался и брыкался, кто-то из гостей ночевал в комнатах Люды и Иры, потеснив хозяек. А остальные заняли всё свободное пространство на полу так, что в туалет приходилось ходить, переступая через спящих. С моей стороны приехали мои родители и старший брат с женой. Они поселились в гостинице – им Вика устроила четырёхместный номер с хорошей скидкой.
В субботу с утра мы поехали в ЗАГС, потом на гуляния, а вечером в столовую на банкет. Нас заставляли целоваться под крики: «Горько», потом украли у невесты туфлю, кто-то из неё пил шампанское и уронил в салат. Тамада устраивал
Про то, что я не сплю с ней, Ира вспомнила только к следующим выходным. В пятницу, когда мы ехали с занятий, она вдруг спросила:
– А почему ты ложишься в большой комнате и не приходишь ко мне?
– Ты же сама сказала, что я слишком костлявый и со мной спать невозможно.
– Так и есть, постоянно нельзя, но иногда можно. Ты сегодня приходи. Я вечером с Ромой выпью для храбрости, а ты, чтобы даже в рот не брал!
Хотел ей ответить, что в рот я не брал никогда в жизни, и даже не собираюсь, но не стал. Передо мной опять замаячила призрачная надежда натянуть Иру, и я постарался «вести себя прилично». Хоть и понимал, что первый раз ничего приятного, скорее всего, не получится, но всё равно хотелось. А с другой стороны, я волновался, так как, не смотря на большой сексуальный опыт, целку мне ещё никогда «ломать» не доводилось. Оставались у меня некоторые сомнения: а получится ли, а вдруг я не так сделаю? Поэтому, когда Ира с Ромой уселись на кухне пить виски, я прошёл к Вике за консультацией. Она меня успокоила, пояснив, что правила просты. Девушку надо возбудить, чтобы она «потекла», поставить головку точно над входом во влагалище, один раз резко и глубоко ткнуть и тут же вынуть. И не забыть подстелить старых тряпок, чтобы не испачкать постельное бельё. Она даже предложила прямо сейчас с ней прорепетировать, но я отказался, пообещав придти к ней позже.
Ира продолжала квасить с Ромой, а я пошёл в её комнату, разделся и лёг на кровать в ожидании. Когда она хорошо поддавшая ввалилась к себе, то в первую очередь выгнала меня с кровати, заставила надеть халат и отвернуться. Потом долго чем-то шуршала, а когда выключила свет, то сказала:
– Я готова, иди.
– Может, включим свет? – робко спросил я.
– Нет! Делай своё дело, или передумаю!
Я снял халат и на ощупь опустился на «брачное ложе» – меня немного трясло от осознания важности момента. Пошарив руками по постели, обнаружил, что Ира лежала посередине кровати на спине в толстой байковой ночной рубашке, вытянув и чуть раздвинув напряжённые ноги. Член у меня стоял так, что не согнёшь, я стал пристраиваться над ней, но мне мешались её волосики на лобке и губках, да и в такой позе даже её не очень толстые ляжки соприкасались, лишая меня доступа к половой щели. Я прислонился к её ушку губами и шёпотом попросил:
– Раздвинь ножки пошире, пожалуйста.
Ответила она мне неожиданно грубо и резко:
– Ещё одно слово и ты вылетишь за дверь!
Та как между ног она меня не пустила, пришлось раздвигать свои. Стоя над ней на четвереньках с широко расставленными коленками, я взялся рукой за член и принялся заводить его в половую щель. Когда мне в первом приближении удалось прикоснуться своей толстой и наглой залупой к её крошечным половыми губкам, то принялся легонько водить ей по щёлочке вверх-вниз, ожидая, когда станет мокро. Ире и такая игра не понравилась:
– Ты что так долго? Издеваешься?
Не став ничего отвечать, я расположил головку напротив того места, где по моим расчётам должно начинаться влагалище, и нажал.
Глубоко войти в неё мне не удалось. Максимум на полголовки запихнуть успел, так как почти в ту же секунду я получил такой удар коленом по яйцам, что кубарем свалился с кровати. Надо мной пронёсся вихрь в байковой ночной рубашке и скрылся в ванной.
Дождавшись, когда искры в глазах погаснут, я встал, привычно прошёл на кухню, помыл член над раковиной и направился спать к себе в большую комнату. К Люде и Вике в тот вечер я не пошёл, так как мне требовалось отлежаться. В голове у меня почему-то крутился детский анекдот, когда учительница спросила: «Дети, у какой птицы синие яйца?» А Вовочка ей ответил: «У директора, я ему вчера их дверью прищемил». А ещё я думал о том, что Люда оказалась права на все сто процентов: вместо райского наслаждения на брачном ложе меня ожидала адская боль.
Неделю Ира со мной не разговаривала, и я тоже не пытался наладить контакты, по опыту зная, что она только сильнее обидится. Потом она зашла ко мне в большую комнату и заявила:
– Ты когда собираешься передо мной извиняться?
– За что? – удивился я.
– За то, что был груб со мной и сделал мне ужасно больно!
– Извини. Если бы ты не стала капризничать, а раздвинула ножки, и мы дождались, когда станет мокро, то всё прошло бы гладко.
– Я тебе отдала самое драгоценное, что у меня есть, а ты назвал мою жертву капризами? Нет, какой же ты есть! Мне до сих пор стыдно вспоминать, а ты так невозмутимо рассуждаешь! И откуда ты знаешь – когда больно, а когда нет? У тебя всё-таки имелись женщины до меня? Значит, ты уже ни одну девочку испортить успел?
– Никого в жизни я ещё не портил. И не знал, как правильно лишать девственности. А чтобы тебе случайно не сделать больно, я спросил совета у Вики.
– У кого?
– У твоей родной сестры.
– Да как ты посмел? Негодяй!
Она подскочила ко мне и стала лупить меня своими маленькими кулачками. Я перехватил её за запястья и удерживал, стараясь не делать больно:
– А у кого я мог спросить совета, если у меня своей сестры нет?
– Ты… Ты… Да у меня даже слов нет кто ты есть на самом деле! Невоспитанный грубиян! Вместо того, чтобы бережно и нежно отнестись к моей невинности, ты пошёл меня перед сестрой позорить? Да я видеть тебя не хочу!
Она вырвала руки из моего захвата и ушла к себе.
После скандала мы не разговаривали ещё недели две, да и не до примирений стало, так как у нас началась зачётная неделя, а потом сессия. А студент, как поётся в старой песне: «Бывает весел от сессии до сессии, а сессия всего два раза в год». Зубрить приходилось много и упорно – вылететь из института, чтобы вернуться в наш рабочий посёлок, я не собирался. А ещё я, привыкнув получать стипендию, не хотел от неё отказываться. По тогдашним меркам нам платили немного, основные деньги мне присылали родители, но даже небольшая прибавка позволяла мне чувствовать себя более уверенно финансово.
Когда Ирочка сдала очередной экзамен, она опять изрядно напилась с Ромой, потом зашла ко мне в большую комнату, где я лежал на диване, обложившись конспектами и учебниками. Молча взяв меня за руку, потянула меня за собой. И уже в своей комнате, закрыв дверь на ключ, потребовала:
– Проси у меня прощения.
– Я же уже извинился.
– Нет, дорогой муженёк, разве так просят прощения у любимой жены? Я тебе сейчас расскажу. Вставай на колени и повторяй: дорогая Ирочка, прости меня за то, что я был с тобой груб и несдержан. Я обещаю больше никогда не обижать тебя и относиться бережно и нежно.